С Иеговой безвыходных ситуаций не бывает

В 1976 году произошло событие, которое стало поворотным в жизни нашей семьи, — нас навестили мои дядя с тётей. Как выяснилось, дядя изучал Библию со Свидетелями Иеговы. Он стал рассказывать моим родителям о том, что узнал. Сначала он упомянул, что Иисус обличал религиозных руководителей первого века. Об этом можно прочитать в Матфея, 23-й главе. Затем дядя провёл параллель с современным духовенством. Моя мама, которая была набожной католичкой, поверить не могла, что Иисус строго осуждал религиозных руководителей. Поэтому она захотела своими глазами увидеть, что же говорится в Библии.

Наша семья жила в Литве, которая в то время входила в состав Советского Союза. Власти жёстко ограничивали религиозную свободу, так что Библию имели лишь немногие. Поэтому мама пошла в церковь, попросила на время Библию и убедилась, что Иисус и вправду уличал религиозных руководителей в лицемерии. Ей захотелось узнать больше. В итоге брат, который изучал Библию с дядей, стал заботиться духовно и о нашей семье.

Вскоре мы всей семьёй стали посещать встречи собрания Свидетелей Иеговы. Поскольку деятельность Свидетелей в стране была запрещена, встречи каждый раз приходилось проводить в новом месте, иногда в лесу неподалёку. В 1978 году мама, моя сестра-двойняшка Дангу́оле и я крестились. Нам с сестрой тогда было по 15. А через несколько лет крестился и папа.

Уже в юности убеждаюсь: Иегова всегда предоставит выход

Всего через месяц после крещения мы с Дангуоле столкнулись с противодействием в школе. Помню, в актовом зале проходило торжественное мероприятие. Когда зазвучал гимн Советского Союза, мы с сестрой остались сидеть, потому что не хотели нарушать христианский нейтралитет. Учителя это заметили и сообщили директору школы, а он, в свою очередь, донёс на нас в КГБ. Совсем скоро к нам домой пришли с проверкой и устроили допрос.

Кроме того, вся школьная программа была пропитана атеистической пропагандой. Это тоже создавало немало трудностей. Когда нам с сестрой было по 16 лет, учительница дала классу задание написать сочинение на тему «Почему я не верю в Бога». С такой формулировкой я не был согласен, поэтому взял листок бумаги, написал на нём: «Я верю в Бога» — и положил его на край парты. Увидев это, учительница разозлилась и закричала: «Тогда пиши, почему ты веришь!» О том, что учительница сама даст мне на это разрешение, я и мечтать не мог. Не растерявшись, Дангуоле тоже начала писать о том, почему она верит в Бога. Нашему примеру последовали и две другие девочки в классе. Это только один из многих случаев, когда Иегова давал выход в трудных ситуациях (1 Коринфянам 10:13).

Однажды нашей семье на месяц дали книгу «От потерянного до возвращённого рая», изданную Свидетелями Иеговы. Насколько мне известно, в то время на всю Литву было всего четыре-пять экземпляров этой книги. Мы с Дангуоле очень хотели, чтобы нам её оставили насовсем, но это было невозможно. Что же мы сделали? Переписали её от руки! После этого пальцы, конечно, ныли. Но зато теперь у нас была книга, которая помогала нам укреплять веру.

В 1982 году, когда мне только исполнилось 19 лет, меня приговорили к двум годам лишения свободы за отказ служить в армии. Скажу честно, постоянно находиться среди уголовников было сложно. Но у меня была отдушина: время от времени я пересекался в лагере с другим заключённым Свидетелем. Отбыв свой срок, я вышел на свободу. Правда, длилась она недолго.

Иегова подарил мне замечательную жену

В 1984 году я стал ухаживать за Лидией — красивой и духовно настроенной сестрой-украинкой, и вскоре мы поженились. После свадьбы Лидия переехала ко мне в Литву. Она была из семьи Свидетелей, и в школьные годы ей тоже пришлось столкнуться с серьёзным противодействием. По её словам, всё выдержать ей помогли примеры братьев и сестёр, которые прошли через нацистские лагеря или были сосланы в Сибирь.

В 1980-е годы деятельность Свидетелей Иеговы в Литве по-прежнему была под запретом. Поэтому свадьбы Свидетелей нередко служили удобным поводом заодно провести и двухдневный конгресс. Так было и в нашем случае. Во время торжества, помимо поздравлений, звучали речи, также мы спели десятки наших песен и даже посмотрели четыре костюмированные драмы. На нашей свадьбе было примерно 450 человек. Туда съехалась наша родня, а также наши духовные братья и сёстры с разных концов Советского Союза. Но среди присутствовавших были и незваные гости — агенты КГБ. Так или иначе, братья их вычислили.

Опять на скамье подсудимых

У советских властей была такая стратегия: если не удавалось «перевоспитать» Свидетеля за один срок, его могли посадить снова. Так что уже через несколько месяцев после нашей свадьбы я вновь оказался на скамье подсудимых. Лидия тогда была беременна и лежала в больнице неподалёку от здания суда. Во время перерыва в судебном заседании я дошёл до больницы. Но в её отделение не пускали посетителей, поэтому я встал под её окном. Лидия открыла его, и мы смогли немного поговорить и поддержать друг друга. Наша встреча длилась всего несколько минут, но для нас они были бесценными. В тот же день меня приговорили к трём годам строгого режима.

К несчастью, через два дня у Лидии случился выкидыш. По её словам, эмоциональная боль была невыносимой. У неё было чувство, словно её разрывают на части. И эту трагедию Лидии пришлось пережить на фоне и без того непростых условий. Ей по-прежнему приходилось приспосабливаться к новому месту. К тому же она не знала литовского, а мои родители, у которых она жила, почти не говорили ни по-украински, ни по-русски. Что же помогло ей справляться с трудностями? Лидия полностью полагалась на Иегову, а мои родители сделали всё возможное, чтобы в то сложное время она чувствовала их заботу и любовь.

Какими бы ни были трудности, Иегова всегда находил выход

То, чему я научился во время первого тюремного заключения, подготовило меня ко второму. Что мне особенно помогало — так это проповедь. Например, я смог рассказать весть из Библии тем, кого вместе со мной этапировали в тюрьму. Обычно грузовики и поезда были битком набиты заключёнными. Иногда в транспорт, где было мест на 5—6 человек, загоняли 15—20. Я воспользовался этой возможностью и стал объяснять, что попал в тюрьму, так как отказываюсь воевать и не занимаю ничью сторону в политических вопросах. Ещё я рассказал, почему сам верю, что Бог существует.

Я отбывал свой срок в Мария́мполеa. В той тюрьме содержалось около 2 000 закоренелых преступников. Кроме меня, других Свидетелей там не было. Угрозы, жестокие избиения и даже убийства были в порядке вещей. Мне, можно сказать, повезло, что меня избили всего один раз. Но даже в таких тяжёлых условиях, если я замечал, что кто-то подавлен, я старался его поддержать и проявить к нему сочувствие — а уж этим никто в тюрьме точно не был избалован.

КГБ постоянно оказывало на меня психологическое давление. Каким-то образом их людям становилось известно, о чём мои родные говорят между собой дома. Потом мне пересказывали их слова, искажая при этом факты. И всё для того, чтобы у меня сложилось впечатление, будто в моей семье серьёзные ссоры и разногласия. Я, конечно, никогда этому не верил. Но, только выйдя на свободу, я понял, как сильно сотрудники КГБ извращали правду (Матфея 10:16).

Одна сестра жила по соседству с тюремным офицером и была хорошо с ним знакома. Однажды она через него передала мне маленькую Библию на русском языке. По вечерам я переписывал на клочок бумаги несколько стихов из Нагорной проповеди Иисуса Христа, а днём, во время работы на тюремной фабрике, тайком их перечитывал. Так я выучил всю Нагорную проповедь на русском, хоть он мне и не родной. Со временем Библию у меня отобрали, но слова Иисуса уже были у меня в уме и сердце.

Неоценимой поддержкой для меня была моя Лидия. Она писала мне почти каждый день. Я же мог посылать ей ответ только дважды в месяц. И всё-таки мои письма, как она потом сказала, заверяли её в трёх важных вещах: я был жив, оставался верным Иегове и по-прежнему очень её любил.

Молюсь Иегове, потому что не вижу выхода

Однажды бригада заключённых отказалась выходить на работу до тех пор, пока условия труда на тюремной фабрике не будут улучшены. За такое бунтовщикам грозило строгое наказание, но сначала тюремному начальству нужно было сформировать новую бригаду взамен старой. Мне сообщили, что я войду в её состав.

Отказаться означало получить суровое наказание от тюремных властей, а согласиться — прослыть предателем среди заключённых. А с такими в тюрьме разговор короткий: в отместку могли избить до смерти либо попросту зарезать. Напряжение было запредельным! Ситуация казалась безвыходной (2 Летопись 20:12). Всё, что я мог, — умолять Иегову о помощи.

Неожиданно один мой напарник собрал всю нашу бригаду и повёл нас к начальнику цеха. Не сказать, чтобы мы с ним были приятелями — просто работали вместе. Тем не менее он потребовал, чтобы меня никуда не переводили. Начальник был против, но напарник стоял на своём. Между ними произошла ожесточённая перепалка. В конце концов начальник, который никогда, никому, ни в чём не уступал, с криками выгнал нас из кабинета. И всё же он разрешил мне остаться в прежней бригаде. Не передать, какое облегчение я испытал! (2 Петра 2:9). За время в тюрьме я ни разу не видел, чтобы один заключённый так яростно защищал другого. Всё это научило меня важному уроку: чтобы ответить на молитву, Иегова может воспользоваться кем угодно.

Иегова дал Лидии выход из сложной ситуации

А как жилось Лидии, пока я был в тюрьме? Она долго не могла найти работу. Многие работодатели боялись, что у них будут проблемы с КГБ, если они возьмут к себе жену заключённого. В конце концов Лидия трудоустроилась, но работа была не из лёгких: ей приходилось присматривать за 30 детьми по 12 часов в день. Она, конечно, уставала. Но Иегова каждый день давал ей сил. Также большой поддержкой для Лидии были братья и сёстры. Они приезжали за сотни километров со всей Литвы, чтобы просто побыть с ней и передать ей публикации на русском языке. Поэтому она никогда не чувствовала себя одиноко.

Служим Иегове всей семьёй

Когда я вышел из тюрьмы, братья, которые занимались подпольным переводом нашей литературы на литовский язык, попросили меня помогать им в организационных вопросах. Через несколько лет Советский Союз распался, и деятельность Свидетелей Иеговы в Литве была официально зарегистрирована. Со временем у нас в стране открылся свой переводческий офис. На протяжении пяти лет я каждую неделю приезжал туда, чтобы помогать с переводом. Хотя добираться нужно было полтора часа, мне это было не в тягость.

В августе 1997 года нас с Лидией пригласили в литовский филиал Свидетелей Иеговы (или по-другому Вефиль). Такого мы себе и представить не могли. В то время мы растили двух дочек: Оксане было девять лет, а Сваю́не — пять. У нас было три дня на переезд и на то, чтобы записать Оксану в новую школу.

Как нам удавалось жонглировать всеми этими обязанностями? Я приходил в Вефиль рано утром, а Лидия попозже — после того как девочки уходили в школу. А возвращалась она с работы, наоборот, пораньше, чтобы быть дома к их приходу. Мы хотели, чтобы наши дочки росли в тёплой семейной атмосфере.

Все в нашей семье очень любили вечер пятницы. Мы вместе готовили, делали уборку, изучали Библию и просто весело проводили время. Когда была возможность, мы возили наших девочек в горы, к морю, а также в другие Вефили в Европе. Нам хотелось, чтобы они лучше познакомились с творениями Иеговы и ощутили любовь нашего всемирного братства. Мы с Лидией очень гордимся нашими дочками. Они обе начали пионерское служение, когда им было по 15 лет. Сегодня Оксана и её муж Жан-Бенуа́ трудятся в литовском переводческом офисе. А Сваюне вместе со своим мужем Николя́ служат во французском филиале.

За годы совместной жизни мы с Лидией стали «одним целым» — во многом потому, что служение Иегове всегда было для нас самым важным в жизни (Эфесянам 5:31; Экклезиаст 4:12). И хотя порой мы чувствовали, что «нас притесняют со всех сторон» и всячески преследуют, мы никогда не были оставлены и «загнаны в угол» (2 Коринфянам 4:8, 9). В сложных испытаниях Иегова не раз давал нам выход. И я уверен, что так будет и впредь.