В радиопрограмме, передававшейся 16 апреля 1976 года по всей стране, министр внутренних дел сильно критиковал Свидетелей Иеговы. Среди всего прочего он сказал, что Свидетели Иеговы отказываются участвовать в идеологических курсах и научены не повторять политические лозунги. Он категорически заявил, что если Свидетели Иеговы не изменят своей позиции к концу месяца, то все их представители, которые являются «дипломированными агентами ЦРУ»,— ложное изображение роли миссионеров — будут депортированы из страны!

Последние часы для миссионеров

Несколько братьев подумали, что было бы мудро встретиться с префектом в Акпакпе, Котону, чтобы все разъяснить ему, и они пришли к нему 26 апреля 1976 года. Если бы в филиале знали об их намерениях, то их бы отговорили от этого. Хотя некоторые местные старейшины попытались разубедить эту движимую самыми лучшими побуждениями делегацию, но те настаивали на том, чтобы идти. Последствия оказались катастрофическими. Поговорив с ними какое-то время, префект выкрикнул несколько политических лозунгов и, когда они не ответили, арестовал их.

На тот момент 10 из 13 миссионеров все еще находились в стране. Брат и сестра Махон ждали ребенка и готовились к возвращению в Англию через несколько недель. Учитывая угрожающее положение, филиал поощрил их уехать как можно скорее и не ждать до последней минуты. Они так и поступили. Марианн Дейвис из миссионерского дома в Порто-Ново была в Канаде из-за болезни своей матери.

Вечером 26 апреля оставшиеся миссионеры стали «узниками» Вефиля: они не могли выходить, и никто не мог входить. Телефона не было. Миссионеры стали упаковывать свои вещи на случай депортации.

27 апреля 1976 года — забрали координатора Комитета филиала

На следующее утро за братом Проссером пришел вооруженный полицейский. Он сказал брату сесть в фургон Общества и ехать; все это время полицейский держал его под прицелом. Брата Проссера забрали в полицейский участок в Акпакпе для допроса. Физическое насилие не применялось, но они попытались словесными оскорблениями запугать его.

«Назови нам имена всех ваших руководителей!» — закричал полицейский. Брат Проссер ответил: «Я не могу назвать вам имена своих братьев. Если хотите, то пойдите в Зал Царства и сами запишите их». Они приняли его ответ. Однако брат Проссер знал, что это неопасно, потому что уже довольно долгое время в Зале Царства не проводилось никаких встреч. Они теперь проводились в частных домах по группам книгоизучений собрания.

«А как насчет Самюэля Анс-Моеви? Разве ты не знаешь его? Разве он не из ваших?» Этот вопрос потряс брата Проссера. Именно в доме брата Анс-Моеви они спрятали отчеты Общества в двух старых, потрепанных чемоданах. В этих отчетах упоминались имена многих братьев. Неужели полиция уже нашла эти отчеты? Брату Проссеру удалось сохранить невозмутимый вид, хотя глубоко в своем сердце он молил Иегову о руководстве.

Наконец допрос закончился. Хотя брат Проссер не назвал никаких имен, ему не причинили физического вреда. Затем его отпустили — одного! Несколько лет спустя, размышляя над тем моментом, брат Проссер сказал: «Моей первой мыслью было: „Как мне помочь братьям?“ Затем я подумал: „Осторожно! Возможно, это западня. Они, может быть, планируют проследить за мной, надеясь, что я приведу их к братьям“».

«Вместо того чтобы отправиться прямо домой,— вспоминает брат Проссер,— я пересек мост и поехал в город посмотреть, нет ли на почте какой корреспонденции. Я не хотел сделать что-нибудь, что усугубило бы положение братьев. Но мне страшно хотелось увидеть их, чтобы заверить, что с нами все в порядке, и дать им некоторые указания на предстоящие дни.

Я поехал к дому, все время думая, как бы мне связаться с братьями. Вдруг поднялся очень сильный ветер и пошел проливной дождь. Без предупреждения на высокой скорости меня обогнал мотоцикл с двумя человеками. Я подумал, кто бы это мог быть, так как обгонять на узком мосту было опасно, особенно в проливной дождь. Теперь мотоцикл был впереди меня, и мужчина, сидевший сзади, обернулся и поднял свой шлем, так что я смог узнать его. К моему удивлению это был член Комитета филиала! А водителем был другой член Комитета! Я не видел их уже много дней, потому что мы были под домашним арестом в Вефиле/миссионерском доме.

Дождь лил как из ведра, и большинство людей укрылись кто где. Я проехал через мост, пересек дорогу, ведущую к нашему дому и стал ждать на обочине... молился... ждал... надеялся увидеть моих братьев, возможно, в последний раз.

Казалось, что прошла вечность, прежде чем мотоцикл с двумя братьями наконец остановился сбоку от меня. Это было самое подходящее время для разговора, так как из-за ливня вокруг не было ни души. Я сказал братьям, что нужно перевезти отчеты Общества в другое место, ввиду того что сказали полицейские во время допроса. Мы также обсудили вопросы относительно специальных пионеров, того, что необходимо сделать, чтобы районные надзиратели быстро посетили все собрания и сообщили им о случившемся и о планах продолжать встречаться маленькими группками в частных домах. Казалось, что запрет неизбежен».

Обыск в Вефиле/миссионерском доме

Во вторник днем, 27 апреля, военные с автоматами окружили Вефиль/миссионерский дом. Одного солдата поставили у парадного, другого у черного хода и остальных в саду. Всем миссионерам приказали спуститься вниз в столовую, при этом их все время держали под прицелом. Одного за другим миссионеров уводили в комнаты, где обыск проводили солдаты, которые думали, что точно найдут информацию, подтверждающую, что миссионеры являются американскими шпионами или иностранными революционерами. Солдаты прошли в комнату Маргариты Кёнигер и начали обыск. Ага! Теперь у них в руках есть изобличающие документы — или так они думали. Они конфисковали копию завещания отца сестры Кёнигер на немецком языке! Они были уверены, что это зашифрованное послание. В комнате Петера Помпля они нашли то, что они посчитали секретным предписанием, но в действительности это был рецепт лекарства против грибка на ногте ноги.

Последней обыскивали комнату Карлоса и Мэри Проссер. В одном чемодане солдаты нашли крупную сумму денег. Они были сняты с банковского счета Общества два дня назад, так как возникли опасения, что счет заморозят. Из-за того что все миссионеры находились под домашним арестом уже некоторое время, они не смогли вынести деньги из дома. По какой-то причине, когда солдаты нашли деньги, они испугались, что дотронулись до них, и быстро положили их обратно в чемодан. Вся сумма денег нетронутой позднее была доставлена в филиал в Лагосе, Нигерия.

Сестра Проссер описывает происходившее: «Один из солдат сказал мне: „Вы уже давно здесь и наверняка должны знать имена некоторых ответственных людей в своем собрании“. Я ответила: „Вы же сами знаете, как принято здесь: никто никого полным именем не называет. Мы всех знаем как папу Эммануэля или маму Эжени, и так далее. Я даже и не знаю, как пишутся их имена“. Солдат, задававший вопросы, засмеялся и сказал: „Вы и правда долгое время пробыли здесь!“».

Сестра Проссер продолжает: «Мы заметили, что один человек перестал обыскивать нашу комнату и сел. Его командир это заметил и приказал ему продолжать работу. Ответ этого человека тронул нас; подняв глаза, он сказал: «Я знаю г-на и г-жу Проссер уже много лет, и они часто обсуждали Библию со мной дома. Как я могу прийти сюда и обыскивать их комнату?»

Солдаты закончили обыск комнаты Проссеров и пошли вниз. Они не нашли никаких улик. Большинство миссионеров уже провели бо́льшую часть ночи, вырезая имена из всех папок, которые еще оставались в филиале. Они были или смыты в туалет, или сожжены. Во время обыска один из караульных заметил тлеющую кучу в саду и спросил, что это. «А это? Там мы сжигаем мусор»,— ответил брат Проссер. Теперь не только брат Проссер, но и караульный знал, что важные документы сожжены.

«Эй, посмотрите сюда! — закричал один из солдат, который проводил обыск в экспедиции. Солдаты нашли бобины с записями и сценарий библейской драмы для областного конгресса. Они были уверены, что имена героев драмы должны быть именами руководителей организации. Ликуя от радости, они собрали все магнитофонные записи и сценарии в качестве улик.

В Сюрте Насьональ

Солдаты приказали миссионерам взять свои паспорта, и отвезли их в Сюрте Насьональ, отделение Министерства внутренних дел. Им зачитали документы о депортации: миссионеров должны были отвезти на границу и немедленно выдворить из страны, им даже не позволили вернуться домой, чтобы забрать свои вещи! К счастью, было уже поздно, и большинство полицейских ушли домой. Так как отвезти миссионеров на границу было некому, им приказали вернуться домой и быть готовыми к отъезду в 7.00.

«Когда вечером мы вернулись домой,— рассказывает брат Проссер,— был уже девятый час. Мы знали, что ночь будет трудной. Тысячи революционеров окружили наш дом, выкрикивали политические лозунги, мочились на стену и громко оскорбляли миссионеров. Это продолжалось всю ночь. Все спали мало, если вообще спали, так как мы не знали, чего ждать от этой разъяренной толпы на улице. Некоторые молча размышляли, останутся ли они целы и невредимы в эту ночь и доживут ли вообще до следующего дня. Сестры не теряли самообладания и не плакали, а упаковывали вещи и ободряли друг друга. Благодаря Иегове, революционеры не вошли в дом, и никто не пострадал физически. Однако эмоциональное и психологическое напряжение были испытанием, которое миссионеры смогли преодолеть только с помощью Иеговы, молясь и ободряя друг друга». Как же было важно помогать друг другу и полагаться на Иегову в предстоявшие часы!

Последний день в Бенине

Первые лучи утреннего солнца пронзили облака примерно в 6 часов, оповещая о наступлении нового дня. Это было 28 апреля — день, который не скоро забудется. По заведенному правилу в 7.00 миссионеры собрались за столом, чтобы позавтракать и обсудить библейский текст на то утро. Это был не тот день, когда можно пренебречь изучением Божьего Слова! Миссионеры знали: им понадобятся дополнительные силы, чтобы пережить этот день.

Теофилус Идову, нигериец, который выучил язык ган уже много лет назад, служил переводчиком в филиале, хотя не жил на его территории. Он внимательно наблюдал со стороны за обстановкой. Так как никто не мог ни входить, ни выходить, у миссионеров не было хлеба на завтрак. Брат Идову знал об этом, поэтому он пошел в булочную, купил немного хлеба и представился солдату у ворот Вефиля продавцом хлеба. На нем была старая, изорванная одежда и шляпа, которую он надвинул на лицо, чтобы никто из оставшейся толпы не узнал его. Караульный пропустил его. Как же воспрянули духом миссионеры, когда снова увидели улыбающееся лицо дорогого брата Идову! Этот простой поступок придал новое значение молитве: «Хлеб наш насущный дай нам на сей день» (Матф. 6:11). Да, миссионеры увидели в этом руку Иеговы и укрепились.

«Бум! бум! бум!» — стучал кто-то в главные ворота. Когда начали обсуждать дневной текст, с улицы послышался какой-то шум. Префект и другие революционеры установили флагшток рядом с филиалом в знак того, что здание теперь принадлежит «народу». Миссионерам приказали выйти и принять участие в церемонии поднятия флага. Они не знали, поведут ли их силой, но все были решительно настроены не принимать участия в церемонии. Один из миссионеров, Пол Байрон, заявил: «Им придется выволочить меня». Его слова еще больше укрепили решимость миссионеров. По какой-то причине,— возможно, благодаря вмешательству Иеговы — солдаты не заставили миссионеров выйти на улицу. Это дало им еще несколько минут, чтобы закончить разбор дневного текста.

После церемонии поднятия флага офицеры приказали миссионерам отнести вниз свои личные вещи. Все тщательно обыскали. Миссионерам позволили взять только то, что было в чемоданах. Все остальное имущество оставили. Солдаты сопроводили брата Проссера по всем комнатам Вефиля, чтобы запереть двери, и потребовали передать ключи. Филиал был конфискован! Несколько местных братьев стояли около Вефиля и с тяжелым сердцем наблюдали со стороны за тем, что́ происходит и как дорогих им миссионеров забирают из своего дома и увозят, словно преступников, под конвоем.

Депортированы!

Миссионеров снова привезли в Сюрте Насьональ и каждому из них выдали документы о депортации. Всех кроме Маргариты Кёнигер и Гизелы Хоффманн посадили в фургон Общества, чтобы отвезти на нигерийскую границу. Позднее сестер Кёнигер и Хоффманн доставили на границу с Того.

Конвоир, ехавший в фургоне с большинством миссионеров, очень нервничал. Он был уверен, что конвоирует на границу опасных преступников. Он позволил машине остановиться для заправки. Молодой рабочий бензозаправочной станции, узнав машину Общества, спросил, к чему вся эта суматоха. «Нас, миссионеров, депортируют за то, что мы проповедуем о Библии»,— ответил печально миссионер. «Не беспокойтесь, в один прекрасный день вы вернетесь»,— ответил он. Слова молодого человека исполнились, но не тотчас.