Первым, кого в этой стране заключили в тюрьму за позицию христианского нейтралитета, был Богумил Мюллер. Вот что он писал: «1 октября 1937 года я должен был пойти на службу в армию. Но совесть подсказывала мне, что Бог не хочет, чтобы его служители „учились воевать“ (Ис. 2:4). Я положился на Иегову в надежде на то, что он даст мне достаточно силы и стойкости для дальнейших испытаний. К концу марта 1939 года из-за своей позиции мне пришлось предстать перед военным судом четыре раза, и каждый раз меня приговаривали к нескольким месяцам тюремного заключения. Теперь, оглядываясь назад, могу сказать, что я рад всем тем испытаниям, потому что они подготовили меня к более тяжелым временам, которые еще предстояли».

1 апреля Богумил Мюллер освободился из заключения, где отбывал срок за позицию христианского нейтралитета. Направляясь из тюрьмы на железнодорожный вокзал, он позвонил в филиал. Позднее он рассказал: «Я пообещал прийти на следующий день, чтобы помочь. В тот день в Вефиле нас было трое. Работы было невпроворот. Часть печатного оборудования уже была приготовлена для отправки в порт, а оттуда в Нидерланды. Остальное требовалось срочно упаковать. Мы занялись этим вместе с братом Матейкой, а тем временем брат Капинус освобождал офисы и другие помещения Вефиля. Между делом мы переводили журналы „Сторожевая башня“ и „Утешение“ (сейчас „Пробудитесь!“). Также нам удалось вывезти большое количество книг и брошюр на чешском языке, на которые гестапо не обратило внимания во время облавы в марте. И все же, пока мы сворачивались, гестаповцы наведывались в филиал несколько раз».

Когда началась оккупация, стало ясно, что условия для проповеди будут крайне тяжелыми. Многие братья покинули Чехословакию. Брат Двенгер успел уехать в Швейцарию накануне вечером, а наутро за ним пришли гестаповцы. Брат Мюллер тоже готовился к отъезду. Он получил от государственных властей необходимое разрешение на выезд, но из филиала в Берне пришло письмо, в котором сообщалось, что будет полезнее, если он продолжит свое служение, чтобы осуществлять необходимое руководство и оказывать поддержку братьям в Чехословакии. Брат Мюллер сразу же согласился и, чтобы не передумать, порвал свой паспорт.

Спустя 48 лет он вспоминал: «Если бы меня спросили, сожалею ли я о том, что остался в Праге весной 1939-го, я бы уверенно сказал: „Нет!“ Я никогда не жалел, что остался. Со временем я понял, что мое место тут и что сюда меня направил Иегова и его организация. Когда я наблюдал, как год за годом расширяется наша деятельность и как растет множество радостных поклонников нашего Всемогущего Бога, я испытывал радость, которая превосходила все те ужасные страдания и побои, которые мне часто приходилось переносить».

Однако когда брат Мюллер, бывший сотрудник Копецкого, встретился с ним в 1940 году, тот был совсем другим человеком. Вот как это случилось. Братья напечатали на мимеографе библейскую публикацию и упаковали ее частями в почтовые конверты. Сложив конверты в мешок, брат Мюллер развозил их на велосипеде по разным почтовым отделениям Праги. В каждый почтовый ящик он опускал по нескольку конвертов. Вот что он рассказал: «Войдя в одно из почтовых отделений, я заметил у стойки человека, одетого в форму СС. Я остановился, но прежде, чем сообразил, что делать, человек повернулся, и мы столкнулись лицом к лицу. На мгновение мы застыли, глядя друг на друга. К моему огромному удивлению, передо мной стоял бывший брат, Карел Копецкий! Я тут же взял себя в руки, подошел к стойке, схватил бланк и, выйдя из почты, умчался на своем велосипеде».

В следующем году брат Мюллер, осуществлявший тогда надзор за работой в стране, был арестован и отправлен в концлагерь Маутхаузен.