Я учился полагаться на Иегову

РАССКАЗАЛ ЯН КОРПА-ОНДО

Шел 1942 год, я был в плену у венгерских солдат под Курском (Россия). Мы были узниками гитлеровской Германии и ее союзников, которые во Второй мировой войне воевали с русскими. Могила для меня уже была вырыта, и мне дали десять минут на то, чтобы подписать документ о моем отречении от веры Свидетелей Иеговы. Прежде чем рассказать, что было дальше, позвольте вернуться к началу моего жизненного пути.

Я РОДИЛСЯ в 1904 году в небольшой деревне Загор (сегодня принадлежит к восточной части Словакии). После Первой мировой войны Загор стал относиться к образовавшейся в то время Чехословакии.

Начало суровых испытаний

В 1938 году наш район оказался под контролем Венгрии, которая во время Второй мировой войны была на стороне Германии. К тому времени в нашей деревне с населением менее тысячи человек было примерно 50 Свидетелей. Мы не прекращали проповедовать, хотя из-за этого нашей жизни и свободе грозила опасность.

В 1940 году меня призвали в венгерскую армию. Как мне следовало поступить? Я знал из Библии пророчества о том, что люди перекуют свое оружие на орудия мира и что Бог в назначенное им время устранит с земли все войны (Псалом 45:10; Исаия 2:4). Поэтому война была для меня ненавистна, и я решил: ни за что не вступлю в армию.

За это меня посадили в тюрьму на 14 месяцев, которые я отбывал в городе Пече (Венгрия). В той тюрьме были еще пять Свидетелей, и мы радовались, что можем общаться друг с другом. Но какое-то время мне пришлось провести в одиночной камере; мои ноги при этом были скованы цепью. Когда мы отказывались работать для военных целей, нас избивали. Также нас заставляли весь день, кроме двух часов после полудня, стоять смирно. Это тяжелое испытание продолжалось несколько месяцев. И все-таки мы радовались, так как наша совесть была чиста перед Богом.

Поступить ли против совести?

Однажды к нам пришли 15 католических священников и стали убеждать нас в том, что необходимо вступить в армию и участвовать в войне. Тогда мы сказали им: «Покажите по Библии, что душа бессмертна и что мы пойдем на небо, если погибнем на войне, и тогда мы вступим в армию». Конечно, они ничего не смогли показать, да и беседовать дальше уже не стали.

В 1941 году истек срок моего тюремного заключения, и я уже предвкушал встречу с моей семьей. Вместо этого меня, закованного в цепи, отправили на военную базу в Шарошпатаке (Венгрия). Когда мы туда приехали, мне предложили освобождение. «Все, что от тебя требуется,— сказали мне,— это подписать бумагу с обещанием по возвращении домой заплатить 200 пенгё».

— Что это означает? — спросил я.— Для чего вам нужны эти деньги?

— За эти деньги,— сказали мне,— ты получишь свидетельство о том, что медицинская комиссия признала тебя непригодным для армии.

Принять решение было нелегко. Больше года мне приходилось терпеть бесчеловечное обращение; я устал. Теперь, заплатив деньги, я мог получить свободу. «Подумаю об этом»,— пробормотал я в ответ.

Какое же решение мне следовало принять? Я должен был подумать о жене и детях. И вот почти в то же время я получил от соверующего письмо со словами ободрения. Он цитировал Евреям 10:38, где апостол Павел приводит слова Иеговы: «Праведный верою жив будет; а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя». Спустя некоторое время в казармы пришли два венгерских офицера, разговаривали со мной, и один признался: «Знали бы вы, как мы уважаем вас за вашу преданность библейским принципам! Не сдавайтесь!»

На следующий день я пришел к тем, кто предлагал мне освобождение за 200 пенгё, и сказал: «Так как Иегова допустил, чтобы меня заключили в тюрьму, он позаботится и о моем освобождении. Я себя выкупать не стану». После этого меня осудили еще на десять лет тюрьмы. Однако попытки заставить меня пойти на сделку со своей совестью на этом не прекратились. Суд обещал мне помилование, если я соглашусь прослужить в армии только два месяца, при этом даже не касаясь оружия! Я отклонил и это предложение; тогда мой приговор остался в силе.

Давление возрастает

Я снова оказался в тюрьме в Пече. Теперь пришлось переносить еще более жестокие пытки. Меня подвешивали на 2 часа за связанные позади руки. Из-за этого руки в плечах выворачивались. Так меня пытали в течение шести месяцев. Я не сдался только благодаря Иегове.

В 1942 году нашу группу — политических заключенных, евреев и 26 Свидетелей Иеговы — перевезли в Курск, который тогда был захвачен немецкими войсками. Нас передали немцам, а те посылали узников доставлять солдатам на фронт пищу, оружие и одежду. Мы, Свидетели, отказались от такой работы, поскольку она противоречила принципу христианского нейтралитета. Тогда нас вернули венграм.

В конце концов нас посадили в курскую тюрьму. В течение нескольких дней нас избивали трижды в день резиновыми дубинками. Однажды меня ударили в висок и я упал. Когда меня били, я думал: «Умереть не так уж и трудно». Мое онемевшее тело уже ничего не чувствовало. Три дня нам совсем не давали есть. Потом мы предстали перед судом; шестеро Свидетелей были приговорены к смерти. Когда приговор исполнили, нас осталось 20.

Тогда, в октябре 1942 года, в Курске, нам пришлось перенести самое суровое испытание нашей веры. Наши чувства хорошо выразил древний царь Иосафат. Когда его народ оказался в бедственном положении, он молился: «Нет в нас силы против множества сего великого, пришедшего на нас, и мы не знаем, что делать; но к Тебе очи наши!» (2 Паралипоменон 20:12).

Нас, 20 человек, под охраной 18 венгерских солдат заставили рыть себе общую могилу. Когда мы закончили, нам сказали, что у нас только десять минут, чтобы подписать документ, в котором говорилось: «Учения Свидетелей Иеговы ложные. Я больше в них не верю и не поддерживаю их. Я буду сражаться за венгерское отечество... Своей подписью я подтверждаю, что присоединяюсь к Римско-католической церкви».

Через десять минут было приказано: «Направо! К могиле шагом марш!» Затем следующий приказ: «Первый и третий заключенные, быстро в яму!» Этим двум братьям дали еще 10 минут, чтобы подписать документ. Один из солдат кричал: «Отрекайтесь от вашей веры и вылезайте из могилы!» Никто из них не сказал ни слова. Тогда старший офицер застрелил их.

— Что делать с остальными? — спросил солдат у офицера.

— Свяжите их,— сказал тот,— мы еще попытаем их, а в шесть часов утра расстреляем.

Вдруг я испугался, но не смерти, а того, что мог не выдержать пыток и поступить против совести. Выйдя вперед, я сказал: «Господин офицер, мы виновны не меньше наших братьев, которых вы только что застрелили. Почему бы вам и нас не застрелить?»

Но они не стали этого делать. Нам связали руки за спиной. Потом нас подвесили. Когда мы теряли сознание, нас обливали водой. Боль была невыносимой, поскольку под весом тела кости в плечах выходили из суставов. Нас пытали около трех часов. И вдруг после этого пришел приказ больше Свидетелей Иеговы не расстреливать.

Отправление на восток. Побег

Через три недели нас построили в колонны и повели; через несколько дней мы были у берега Дона. Старшие из конвоиров сказали нам, что живыми назад мы не вернемся. Днем мы выполняли бессмысленную работу, роя траншеи, а затем закапывая их. Вечером мы могли относительно свободно гулять вокруг лагеря.

Мне было ясно, что надо выбирать одно из двух: либо умереть прямо здесь, либо бежать от немцев и сдаться русским. Из нас только трое решились на побег через замерзший Дон. 12 декабря 1942 года, помолившись Иегове, мы бежали. Когда мы добрались до русской линии фронта, нас тут же схватили и посадили в лагерь, где находилось примерно 35 000 заключенных. К весне в живых осталось только 2 300. Остальных постигла голодная смерть.