Любовь никогда не перестает

Власти прилагали особые усилия, чтобы разделить семьи Свидетелей Иеговы. Часто Комитет государственной безопасности старался поставить Свидетелей перед выбором: Бог или семья. Однако в большинстве случаев, даже несмотря на суровые испытания, народ Иеговы сохранял верность своему Богу.

Мужа Анны Бокоч из Закарпатья, Нуцу, арестовали за ревностное проповедование. Она вспоминает: «За время пребывания в тюрьме муж пережил многочисленные издевательства. Полгода он провел в одиночной камере, где не было кровати, а только стул. Его жестоко били и оставляли без пищи. За несколько месяцев он очень исхудал и весил всего 36 килограммов, это составляло только половину от его нормального веса».

Его преданная жена осталась одна с маленькой дочкой. Власти пытались заставить брата Бокоча поступиться своей верой и сотрудничать с ними. Ему предложили выбор: семья или смерть. Брат Бокоч не выдал своих соверующих и остался верным Иегове и Его организации. Он провел в тюрьмах 11 лет и после освобождения продолжил служить старейшиной и позднее районным надзирателем вплоть до своей смерти в 1988 году. Он часто черпал силу из слов Псалма 90:2: «Говорит Господу: „прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!“»

А вот другой выдающийся пример стойкости. Юрий Попша был разъездным надзирателем в Закарпатье. Он был арестован через десять дней после свадьбы. Вместо медового месяца он провел десять лет в тюрьме в Мордовии. Его жена Мария приезжала к нему 14 раз, каждый раз преодолевая расстояние приблизительно в 1 500 километров в одну сторону. Сейчас брат Попша служит старейшиной в одном из собраний Закарпатья, а его верная и любящая жена помогает ему.

Еще один пример стойкости в испытаниях — супружеская пара, Алексей и Лидия Курдас, которые жили в Запорожье. В марте 1958 года, через 17 дней после рождения их дочери Галины, их арестовали. В их районе были арестованы еще 14 человек. Брата Курдаса осудили на 25 лет лагерей, а его жену — на 10 лет. Их разлучили: Алексей отбывал наказание в мордовских лагерях, а Лидия со своей маленькой дочкой — в Сибири.

Вот как описывает сестра Курдас трехнедельный переезд с Украины в Сибирь: «Это было ужасно. Там были моя дочь, я, Надежда Вишняк со своей малышкой, которая родилась в тюрьме во время следствия всего за несколько дней до этого, и еще две сестры. Нас, всех шестерых, посадили в вагон, в камеру, предназначенную для перевозки только двух заключенных. Мы положили детей на нижнюю полку, а сами всю дорогу, скрючившись, сидели на верхней. Мы жили на хлебе, селедке и воде. Еду выдавали только на четверых взрослых заключенных. Для наших детей никакой еды не давали.

Когда мы прибыли на место назначения, меня с ребенком поместили в тюремную больницу. Там я встретила нескольких сестер и рассказала им, что следователь угрожал забрать у меня дочь и поместить ее в детдом. Однако сестры сумели сообщить об этом местным братьям. Позднее в лагерную больницу за моей дочерью, Галиной, пришла 18-летняя Тамара Буряк (сейчас Равлюк). Тамару я видела первый раз в жизни. Было очень тревожно отдавать мою малышку незнакомой девушке, хотя она и была моей духовной сестрой. Однако для меня было большим утешением, когда сестры в лагере рассказали мне о верности семьи Буряк. Моей дочурке было пять месяцев и 18 дней, когда я отдала ее в руки Тамары. После этого я встретилась со своей дочерью только спустя почти семь лет!

В 1959 году в СССР была объявлена еще одна амнистия. Она относилась к женщинам, имевшим детей до семилетнего возраста. Но лагерное начальство сказало мне, что сначала я должна отказаться от своей веры. Я не пошла на это и поэтому осталась в лагере».

Брата Курдаса освободили в 1968 году, когда ему было 43 года. Он провел в тюрьме за истину в общей сложности 15 лет, включая 8 лет в тюрьме строгого режима. В конце концов он вернулся на Украину к своей жене и дочери. Наконец они снова были вместе. Увидев своего отца, Галина села к нему на колени и сказала: «Папа, десять лет я не могла сидеть у тебя на коленях, а теперь я буду наверстывать».

Позже власти вынудили семью Курдас сменить место жительства. Вначале они жили в Восточной Украине, затем в Западной Грузии и Предкавказье. В конце концов они переехали в Харьков, где и по сей день живут спокойно и счастливо. Галина сейчас замужем. Все они верно продолжают служить Иегове.

[Рамка/Иллюстрация, страницы 180, 181]

Интервью с Лидией Бзови

Родилась: 1937 год.

Крестилась: 1955 год.

Краткие сведения: с 1949 по 1965 год находилась в ссылке.

Когда забрали отца, я была еще ребенком, и мне было горько расставаться с ним. Как и все дети, мы любили своего отца. А мне не удалось с ним даже попрощаться. Мы с Иваном были на поле, жали просо, поэтому не видели, когда его забрали.

И вот, когда мы пришли домой, мама сказала, что отца арестовали. Меня охватило чувство какой-то пустоты, чувство обиды. Но мы были внутренне готовы к таким событиям, поэтому у нас не было никакой паники, никакой ненависти. До этого нам постоянно напоминали слова Иисуса: «Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Иоан. 15:20). Уже в раннем возрасте мы испытали на себе исполнение этих слов. Мы их знали твердо, как «Отче наш». И знали также, что мы «не от мира», поэтому мир нас ненавидит. И что власти нас преследуют по собственному неведению.

Еще при румынской власти отец знал, что он имеет право защищаться в суде. Нам разрешили прийти на суд. Это был для нас очень радостный день.

Отец дал такое прекрасное свидетельство, что никто даже не слушал обвинения прокурора, а все с открытыми ртами слушали то, что говорил отец. Час и сорок минут он держал речь, в которой отстаивал истину. Он дал ясное, очень доходчивое свидетельство. Сотрудники суда даже прослезились.

Мы гордились тем, что отец провозгласил истину во всеуслышание и очень радовались этому. Мы не отчаивались.

Примечание: в 1943 году немецкие власти арестовали родителей сестры Бзови и приговорили к 25 годам лишения свободы якобы за сотрудничество с советской властью. Менее чем через год их освободили советские войска. После этого ее отца арестовали уже советские власти. В общей сложности он провел в тюрьмах 20 лет.

[Вставка]

Как и все дети, мы любили своего отца. А мне не удалось с ним даже попрощаться.