Судья объявил, что Библия и литература, которые были изъяты у нас, признаны „антисоветскими“. Меня укрепило то, что не только нас с мужем обвинили в антисоветской деятельности, но и нашу литературу и даже Библию назвали антисоветскими! Нас спросили, где мы познакомились со Свидетелями Иеговы. Когда мы сказали, что в одном из лагерей в Воркуте, судья не выдержал и закричал: „Смотрите, что творится в наших лагерях!“ Нас обоих приговорили к 10 годам исправительно-трудовых лагерей.

Петра отправили в мордовский лагерь, в центре России. А меня посадили в одиночную камеру. В марте 1958 года я родила нашего сына. В этих трудных обстоятельствах Иегова был мне самым близким другом и помощником. Моя мама забрала нашего сына к себе и заботилась о нем. Меня отправили в Кемерово, в Сибирь, где я отбыла срок в трудовом лагере.

Через восемь лет меня освободили досрочно. Помню, как в бараке надзирательница громко объявила, что „антисоветских“ высказываний с моей стороны не было, а наша литература признана исключительно религиозной. Я крестилась в 1966 году уже после освобождения».

В тюрьмах и лагерях особенно ценились Библия и библейская литература. В 1958 году в одном мордовском лагере братья организованно проводили встречи. Пока группа братьев изучала «Сторожевую башню», несколько назначенных братьев охраняли их на расстоянии голоса, чтобы надзиратели не могли застать их врасплох. Если появлялся надзиратель, то дальний брат говорил следующему брату: «Идет», а тот передавал дальше, и так пока не услышит группа изучающих. Все быстро расходились, а журнал прятали. Но часто надзиратели появлялись внезапно, словно из-под земли.

Однажды, когда братьев застали врасплох, Борис Крыльцов, чтобы отвлечь надзирателей от группы и сохранить журнал, схватил какую-то книгу и выбежал из барака. Надзиратели долго за ним гонялись, а догнав, увидели в его руках том Ленина. Его поместили в одиночный карцер на семь суток, но он был доволен, что удалось сохранить журнал.

Я оказался в тюрьме особого режима во Владимире. Меня тщательно обыскали, но, как ни странно, мне удалось пронести туда копии четырех журналов „Сторожевая башня“, переписанных на тонких листах бумаги. Было очевидно, что мне помог Иегова. В камере я переписал все четыре журнала. Я знал, что кроме меня здесь находились и другие братья, которые уже семь лет жаждали духовной пищи. Через одну сестру, которая убирала лестничные площадки, я передал им эти журналы.

Но оказалось, что с этими братьями сидел „стукач“, который донес тюремным надзирателям, что кто-то передал им библейскую литературу. Тут же был сделан обыск, и всю литературу забрали. После этого пришли ко мне и у меня в матраце нашли литературу. Я получил 85 суток карцера. Тем не менее Иегова и дальше заботился о нас».

ЛЕКЦИИ ПОМОГАЛИ НЕКОТОРЫМ ПОЗНАТЬ ИСТИНУ

Лекции были одним из средств идеологической борьбы против Свидетелей Иеговы в Советском Союзе. Виктор Гутшмидт вспоминает: «В наш лагерь зачастили лекторы с атеистическими лекциями. На таких лекциях братья всегда задавали лекторам вопросы. Иногда лекторы не могли ответить на самые простые вопросы. Обычно зал заполнялся до отказа, и все слушали с большим вниманием. Люди приходили сами: всех интересовало, что в конце лекции будут говорить Свидетели Иеговы.

Однажды в лагерь приехал лектор, бывший священник Православной церкви. Все знали, что в лагере он отказался от религии и стал атеистом.

— Вы стали атеистом до тюрьмы или после? — спросил кто-то из братьев в конце лекции.

— Подумайте, человек был в космосе, но Бога не видел,— ответил лектор.

— Как бы вы назвали человека, который стоит посреди поля и кричит: „Я тебя убью“, хотя рядом никого нет? — спросила сестра.

— Умным его не назовешь,— ответил лектор.

[Рамка/Иллюстрация, страницы 124, 125]

Мордовский лагерь № 1

С 1959 по 1966 год из 600 заключенных этого лагеря более 450 были Свидетели Иеговы. Этот лагерь — один из 19 трудовых лагерей Мордовии — был окружен 3-метровым забором из колючей проволоки, по которой проходил электрический ток. С внешней стороны забора было установлено еще тринадцать заборов из колючей проволоки. Землю вокруг лагеря постоянно вспахивали, чтобы в случае побега были видны следы беглеца.

Полностью изолируя Свидетелей от внешнего мира, власти стремились сломить их и физически, и морально. Все же братьям удалось организовать в лагере теократическую деятельность.

Лагерь стал отдельным теократическим районом со своим районным надзирателем. В район входило 4 собрания, в которых насчитывалось 28 групп книгоизучения. Чтобы оставаться духовно крепкими, братья решили проводить семь встреч в неделю. Поначалу у них была всего лишь одна Библия на всех, поэтому они составили график чтения Библии по собраниям. При первой же возможности братья стали ее переписывать. В нескольких блокнотах содержались отдельные книги Библии, переписанные от руки, а сама Библия хранилась в надежном месте. Таким образом братья могли следовать графику чтения Библии. Также проводилось изучение «Сторожевой башни». Сестры, приезжавшие к своим мужьям на свидание, проносили в лагерь крошечные копии этих журналов, которые они клали в рот или прятали в каблуках. Также они вплетали в косы тонкие листы исписанной бумаги. Многих братьев приговаривали к одиночному заключению от 1 до 15 дней за то, что они переписывали литературу.

Камера одиночного заключения располагалась в отдельном месте, вдали от других помещений, где содержались заключенные. Охранники внимательно следили, чтобы Свидетели, находясь там, ничего не читали. Но даже в таких условиях братья придумывали, как доставить им духовную пищу. Обычно какой-нибудь брат залезал на крышу здания, которое выходило во двор, куда на прогулку выводили «одиночников». У него были маленькие клочки бумаги с библейскими стихами, скрученные в шарик один сантиметр в диаметре. С помощью трубки он выстреливал шариком в сторону гуляющего внизу брата. Тот наклонялся, делая вид, что завязывает шнурки, и незаметно подбирал духовную пищу.

На завтрак и ужин заключенным давали кашу с небольшим количеством хлопкового масла. А на обед давали жидкий борщ или суп и незамысловатое второе блюдо. Хлеб, которым кормили заключенных, внешне напоминал материал, из которого шьют сапоги! Иван Микитков вспоминает: «Я провел в этом лагере семь лет, и мы почти всегда мучились от острой боли в желудке».

Братья оставались твердыми в вере. Никакая изоляция не могла вывести из духовного равновесия этих преданных Богу служителей, которые продолжали проявлять веру в Бога и любовь к нему и к ближнему (Матф. 22:37—39).