«То, что вы провели девять лет при гитлеровском режиме, делает вам честь,— сказал судья.— Вы действительно выступали против войны, но теперь восстаете против нашего мира!»

СУДЬЯ имел в виду мое бывшее заключение во времена нацизма и социализм в Германской Демократической Республике. Сначала я ничего не отвечала, потом сказала: «Христианин борется за истинный мир не так, как другие. Я просто стараюсь соблюдать заповедь Библии любить Бога и ближнего. Слово Бога помогает мне иметь мир в словах и делах».

В тот день 4 сентября 1951 года коммунисты присудили мне восемь лет тюремного заключения — на год меньше, чем когда-то нацисты.

Враги отвечают — тюрьма

До осени 1935 года оставалась возможность тайно выпускать «Сторожевую башню» в Хемнице. Потом множительный аппарат пришлось перевезти в Байерфельд, что в Рудных горах, где на нем печатали литературу до августа 1936 года. А мы с Кете доставляли ее братьям по адресам, которые давал отец. Сначала все шло гладко. Потом гестапо установило за мной слежку; в августе 1936 года меня арестовали дома и держали под стражей до суда.

В феврале 1937 года двадцать пять братьев и две сестры, в том числе и я, предстали перед Саксонским чрезвычайным судом. Организацию Свидетелей Иеговы обвинили в подрывной деятельности. Братья, причастные к выпуску «Сторожевой башни», получили по пять лет тюрьмы. Мне дали два года.

Мой срок истек, но вместо ожидаемой свободы меня забрало гестапо. От меня требовали подписать заявление о том, что я больше не буду заниматься делом Свидетелей Иеговы. Я твердо отказывалась сделать это; взбешенный начальник вскочил и приказал взять меня под арест. Приказ об аресте изображен на фотографии. Не разрешив увидеться с родителями, меня сразу же отправили в небольшой женский концлагерь в Лихтенбург на Эльбе. Вскоре я встретила Кете. С декабря 1936 года она была в концлагере Моринген, но после его закрытия ее и многих других сестер перевели в Лихтенбург. Отец тоже был арестован, но с ним я увиделась только в 1945 году.

В Лихтенбурге

Мне не разрешили сразу присоединиться к другим Свидетельницам, так как их за что-то наказывали. В одном из залов я увидела две группы заключенных: женщин, как обычно сидевших за обеденными столами, и Свидетельниц, которым приказали весь день сидеть на табуретках и не давали естьb.

Я охотно принимала любое задание, надеясь где-нибудь отыскать Кете. И это случилось. Наши пути пересеклись, когда Кете шла на работу с двумя другими заключенными. Вне себя от радости, я крепко обняла ее. Охранница сразу же доложила об этом. Нас допросили и с того времени умышленно разлучили. Было невероятно тяжело.

Также в мою память врезались два других происшествия в Лихтенбурге. Однажды всем заключенным велели собраться во дворе, чтобы прослушать по радио политическую речь Гитлера. Мы, Свидетели Иеговы, отказались, так как это означало участие в политических церемониях. Тогда охранники направили на нас из подсоединенных к пожарному гидранту шлангов мощную струю воды, заставляя нас, беззащитных женщин, спуститься с четвертого этажа во двор. Мы стояли на дворе мокрые с головы до ног.

Как-то раз мне приказали вместе с Гертруд Ойме и Гертель Бюрлин украсить штаб командования гирляндами, так как приближался день рождения Гитлера. Мы отказались, распознав в этом попытку Сатаны заставить нас пойти на компромисс в малом и так сломить нашу непорочность. В наказание каждая из нас, молодых сестер, провела следующие три недели в одиночном заключении в крохотном карцере. Но Иегова был рядом с нами и оказался прибежищем даже в таком жутком месте.

В Равенсбрюке

В мае 1939 года заключенных перевели из Лихтенбурга в концлагерь Равенсбрюк. Меня и еще нескольких сестер направили в прачечную. Вскоре после начала войны нам приказали принести флаг со свастикой; мы отказались. За это двоих из нас, меня и Мильхен Эрнст, отправили в штрафной участок. Наказание было одно из самых суровых: тяжелая работа каждый день, включая воскресенье, в любую погоду. Обычно срок такого наказания не превышал трех месяцев, мы же провели там год. Без помощи Иеговы я бы просто не выжила.

В 1942 году нам, заключенным, стало полегче, и меня определили горничной в дом эсэсовской семьи недалеко от лагеря. Мне была дана определенная свобода действий. Например, однажды, выводя детей на прогулку, я встретила Йозефа Ревальда и Готфрида Мельхорна — заключенных с лиловыми треугольниками — и смогла обменяться с ними несколькими словами ободренияc.

И снова — запрет и арест

Область Германии, где расположен Магдебург, попала под влияние коммунистов. Они наложили запрет на нашу деятельность 31 августа 1950 года и закрыли магдебургский Вефиль. Так закончилось мое служение в Вефиле, ставшее периодом полезного обучения. Я вернулась в Хемниц, полная решимости даже при коммунистическом правлении крепко держаться истины и возвещать Царство Бога как единственную надежду для бедствующего человечества.

В апреле 1951 года я поехала в Берлин с братом, чтобы забрать журналы «Сторожевая башня». Возвратившись, мы ужаснулись: хемницкий железнодорожный вокзал был окружен полицейскими в штатском. Было ясно, что они ждут нас; мы были тут же арестованы.

До суда меня взяли под стражу; при мне были документы, подтверждавшие, что я провела в заключении несколько лет при нацистском режиме. Поэтому охранники отнеслись ко мне с уважением. Одна из начальниц охраны сказала: «Вы, Свидетели Иеговы, не преступники; вам в тюрьме делать нечего».

Как то раз она пришла в камеру, где я находилась с двумя сестрами, и украдкой положила что-то под одну из кроватей. Что же? Свою личную Библию. В другой раз эта женщина навестила моих родителей дома, так как они жили неподалеку от тюрьмы. Она взяла журналы «Сторожевая башня», кое-что из съестного, и, спрятав, пронесла в мою камеру.

И вот что еще мне нравится вспоминать. Иногда утром по воскресеньям мы пели наши теократические песни так громко, что другие заключенные с удовольствием аплодировали нам.

Сила и помощь от Иеговы

На слушании дела 4 сентября 1951 года судья произнес слова, приведенные в начале статьи. Тюремное заключение я отбывала в Вальдхайме, затем в Халле и наконец в Хойнеке. Расскажу вкратце пару случаев, показывающих, как Бог был прибежищем и силой для Свидетелей Иеговы и как его Слово придавало нам сил.

В тюрьме Вальдхайма все Свидетельницы регулярно собирались вместе в одном зале на христианские встречи. Карандашом и бумагой пользоваться не разрешалось, но сестрам удалось раздобыть лоскутья и сделать из них плакат с изображением годового текста на 1953 год: «Поклонитесь Господу в священном благолепии» (Псалом 28:2, ПП).

Одна охранница застигла нас врасплох и немедленно донесла на нас. Пришел начальник тюрьмы и велел двум сестрам поднять плакат с надписью. «Кто это сделал? — спросил он.— И что это означает?»

Одна из сестер хотела признаться и взять на себя вину, но мы тут же перешепнулись и решили, что ответственность должны нести все. Сказали: «Мы сделали это для укрепления своей веры». Плакат конфисковали, а в наказание нам не давали есть. Но пока начальник тюрьмы расспрашивал нас, сестры держали плакат поднятым, чтобы ободряющий текст отложился в наших умах.

С закрытием женской тюрьмы в Вальдхайме сестер перевели в Халле. Здесь нам позволяли получать передачи; что же было вшито в пару тапочек, которые прислал мне отец? Статьи из «Сторожевой башни»! До сих пор помню статьи, озаглавленные: «Истинная любовь приносит пользу» и «Ложь ведет к утрате жизни». Эти и другие статьи были настоящими лакомствами; мы передавали их тайком из рук в руки и делали для себя записи.

При обходе одна из охранниц нашла мои записи, спрятанные в соломенном тюфяке. Позже она вызвала меня на допрос и сказала, что очень хочет узнать суть статьи «Перспективы для боящихся Иегову на 1955 год». Как коммунистка, она была сильно взволнована смертью своего вождя Сталина в 1953 году, и будущее представлялось ей пасмурным. Что до нас, то будущее несло некоторое улучшение нашего положения в тюрьме, но тогда я об этом еще не знала. Я убежденно объяснила ей, что у Свидетелей Иеговы самые лучшие перспективы. Почему? Я процитировала Псалом 111:7: «Не убоится худой молвы; сердце его твердо, уповая на Господа»,— библейский эпиграф к статье.

Иегова по-прежнему мое прибежище и сила

После серьезной болезни меня освободили из тюрьмы в марте 1957 года, за два года до истечения срока приговора. Должностные лица в Восточной Германии снова оказали на меня нажим из-за моего служения Иегове. Поэтому, пользуясь случаем, я уехала в Западный Берлин, откуда перебралась в Западную Германию.