Зачем нам сегодня религия? 3—11

Западная Европа, как видно, теряет «христианскую» веру. Откуда это безразличие? Грозит ли такой же упадок и на других континентах?

Куда девались верующие?

ОТ НАШЕГО КОРРЕСПОНДЕНТА В ИСПАНИИ

«Ничто так не гибельно для религии, как равнодушие»

(ЭДМУНД БЕРК, ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ ВЕЛИКОБРИТАНИИ, XVIII ВЕК).

НА ОТКРЫТОЙ всем ветрам равнине северных просторов Испании лежит городок Калеруэга. Этот средневековый городок славится впечатляющим монастырем, выполненным в романском стиле. Он был возведен 700 лет назад в честь родившегося здесь Доминго де Гусмана, основателя ордена доминиканцев. Уже семь столетий этот монастырь служит приютом для монахинь, которые решаются жить здесь в тиши и уединении.

Крыша монастыря протекает, и ветхие стены начинают рушиться. Но мать-настоятельницу больше беспокоит разрушение, которое серьезнее, чем это — упадок самой религии. «Когда я лет 30 назад ушла в монастырь, здесь было 40 монахинь,— рассказывает она.— Теперь же нас всего 16. Молодых нет. Видно, религиозное призвание — устаревшее понятие».

То, что происходит в Калеруэга, знакомо в большей части Европы. Никаких антирелигиозных волн,— спокойное, неумолимое запустение. Известные европейские соборы служат скорее туристам, чем привлекают местных «верующих». Над церковью в прошлом неукротимой — будь то протестантская или католическая — одерживает верх равнодушие. Люди больше заняты светскими заботами, чем религией — тенденция, которую представители духовенства называют секуляризацией. Похоже, с религией уже не считаются. Ожидается ли, что такой же упадок религии, как в Европе, охватит и остальные части мира?

Что происходит с прихожанами?

Это явление для северной Европы совсем не новое. Только 5 процентов скандинавских лютеран регулярно посещает церковь. В Великобритании всего лишь 3 процента англиканцев приходят на воскресную службу. Но теперь, как видно, даже католики на юге Европы следуют примеру своих северных соседей.

В католической Франции лишь 1 из каждых 10 граждан посещает церковь раз в неделю. За последние 25 лет процент испанцев, которые считают себя «активными католиками», резко упал с 83 до 31. В 1992 году испанский архиепископ Рамон Торрелла сказал на пресс-конференции, что «католической Испании больше нет; люди идут на шествия во время страстной недели и на рождественскую литургию — но не ходят [на литургию] каждую неделю». Во время своего визита в Мадрид в 1993 году папа Иоанн Павел II взывал, что «Испании надо вернуться к ее христианским корням».

Как духовенство, так и миряне заражены бездуховностью. Число новых, кто принял священнический сан во Франции, упало в 1988 году до 140 (менее половины от числа 1970 года), а в Испании около 8 000 человек оставили священство ради брака. Кроме того, те, кто продолжает служить своим паствам, полны сомнений о вести, которую они несут. Только 24 процента священников-лютеран в Швеции готовы «с чистой совестью» проповедовать о небесах и огненном аде, а четверть всех французских священников даже не уверены в воскресении Иисуса.

Удовольствия и предпочтения, а потом уже благочестие

Что приходит на смену религии? Во многих семьях развлечения вытесняют поклонение. В воскресенье семья скорее пойдет на пляж или в горы, чем в церковь. «Идти на литургию — тоска зеленая»,— пожимает плечами Хуан, обычный испанский паренек. Религиозные службы не могут соперничать с футбольными матчами или поп-концертами, когда толпы народа наполняют стадионы.

Отток прихожан церкви — не единственный признак упадка религии. Многие европейцы предпочитают выбирать для себя те религиозные представления, которые им нравятся. В настоящее время догматы официальной церкви едва ли могут походить на верования исповедующих данную религию. Большинство европейцев — будь они протестантами или католиками — больше не верят в загробную жизнь, а более 50 процентов французских, итальянских и испанских католиков не верят и в чудеса.

И видимо иерархия не в силах остановить эту волну инакомыслия. Пожалуй, ни в чем это так не проявилось, как в борьбе Римского папы с противозачаточными средствами. В 1990 году папа Иоанн Павел II увещевал фармацевтов, исповедующих католичество, не продавать контрацептивы. Он утверждал, что эти товары «противоречат естественным законам, что оскорбляет человеческое достоинство». А также в «Катехизисе католической церкви» («Catechism of the Catholic Church») утверждается, что «на супружескую любовь мужчины и женщины поэтому накладывается двойной обет: быть верными друг другу и иметь детей».

Вопреки этим суровым предписаниям, обычно в католических семьях поступают как заблагорассудится. Более двух детей — редкое исключение в католических семьях южной Европы. В Испании презервативы — которые лет двадцать назад можно было достать почти только на черном рынке — постоянно афишируются по телевизору, и только 3 процента французских католичек говорят, что подчиняются повелениям церкви, что касается использования противозачаточных средств.

Ясно, что европейцам уже совсем не до церквей и их учений. Англиканский архиепископ кентерберийский Джордж Кэри живо описал положение его церкви: «Мы истекаем кровью,— сказал он,— и этот жгучий вопрос придется решать».

Со времен Реформации религия в Европе еще не была в таком шатком состоянии, как сегодня. Почему многие европейцы стали такими равнодушными к религии? Что будет с религией?

Почему церковь теряет влияние?

«Каждый стоик был стоиком; но в христианстве где же христиане?»

(РАЛФ УОЛДО ЭМЕРСОН, АМЕРИКАНСКИЙ ЭССЕИСТ И ПОЭТ XIX ВЕКА).

«Я — КАТОЛИЧКА, но в церковь не хожу»,— говорит молодая женщина. «Меня совершенно не волнует религия»,— добавляет один подросток. Это обычные ответы для молодого поколения европейцев. И хотя их родители — или скорее даже бабушки и дедушки — все еще ходят в церковь, вера не навела мосты через пропасть между поколениями.

Почему религиозные обычаи, дорогие сердцам многих поколений европейцев, теперь оставлены?

Страх больше не действует

Столетиями страх перед огненным адом и чистилищем очень сильно влиял на европейцев. Проповеди об огненных муках и живописные полотна в церквах, где изображался неугасимый адский огонь, внушали мирянам, что только благочестивые прихожане церкви могут спастись от проклятия. Далее в «Катехизисе католической церкви»a говорится, что «Церковь обязывает верующих „участвовать в богослужении по воскресеньям и праздникам“». За пределами городов давление общества тоже было немалым — считалось, что все должны приходить в церковь по воскресеньям.

Но сейчас не те времена. Теперь люди считают себя свободными делать то, что им нравится. Страх уже не играет той роли. Ад потихоньку прикрыли, потому что большинство европейских католиков все равно в него не верят.

По сути, «грех» пропустить воскресную литургию не считается очень тяжким. Тирсо Вакеро, католический священник в Мадриде (Испания), признается: «Если христианин [католик] не приходит на воскресную литургию, нам его искренне жаль, потому что он упускает время общения с Богом и своими братьями, а не потому что совершил грех. Это не столь серьезно».

Итак страх больше не внушает благочестия. Что можно сказать о нравственном авторитете церкви и занимающих в ней ведущее положение — верна ли им паства?

Кризис авторитета

Отмирание религиозного страха совпало с падением нравственного авторитета церкви. «Столетиями у нас было... так много нравоучителей и так мало нравственных учителей»,— жалуется итальянский историк Джордано Бруно Гуэрри. Этот недостаток нравственного руководства был высвечен в двух мировых войнах, которые опустошили христианский мир. Европейские церкви не смогли удержать верующих от участия в бойне. Хуже того, церкви с обеих сторон стали активными участниками войны.

«Первая мировая война — гражданская война между сектами христианства, открыла для христианского мира период трагедии и позора,— отметил историк Пол Джонсон.— Вторая мировая война была еще более мощным ударом по моральным устоям христианской веры, чем Первая. Она обнажила духовную пустоту церквей Германии, родины Реформации, а также коварство и эгоизм, царящие на святейшем престоле».

Ватиканские конкордаты с нацистским гитлеровским режимом и фашистскими правительствами Муссолини в Италии и Франко в Испании также подорвали нравственный авторитет церкви. В конце концов ценой такого политического лавирования была потеря доверия.

Церковь и государство — узел развязан

В течение XX века в большинстве европейских стран узел церкви и государства в конце концов развязался. И в самом деле, ни в одной из основных стран Европы католицизм не считается государственной религией.

Хотя основные церкви, возможно, все еще субсидируются государством, они утратили былое политическое влияние. Не все представители духовенства смирились с этой действительностью. По словам известного испанского иезуита Хосе Мария Диес-Алегрия, «руководители [католической] церкви считают — и многие из них со всей искренностью,— что не могут проводить свое пастырство без поддержки „властей“».

Но эта «поддержка „властей“» рухнула. Испания, в которой «национал-католическое» правительство просуществовало вплоть до 1975 года, служит тому примером. В последние годы испанская иерархия ведет борьбу с социалистическим правительством за церковную казну. Епископ Теруэля (Испания) недавно жаловался своим прихожанам: мол, его «преследуют как католика», потому что испанское правительство не дает церкви нужной финансовой поддержки.

В 1990 году испанские епископы объявили, что испанское общество переживало «серьезный кризис совести и нравственности». Кого они обвиняли в этом «нравственном кризисе»? Епископы утверждали, что одной из главных причин была «какая-то двусмысленность, которая часто сквозила в отношении с властями [правительством Испании]». Явно, что епископы ожидают, чтобы государство, выдавая субсидии, продвигало и католическую идеологию.

Следуют ли священники тому, о чем проповедуют?

Несметное богатство Католической церкви не перестает приводить в замешательство священников, которые служат в обедневших приходах. А в еще большее смущение они пришли, когда ватиканский банк был уличен в том, что журнал «Тайм» назвал «крупнейшим финансовым скандалом в послевоенной Италии». В 1987 году прокуроры выписали ордеры на арест архиепископа и двух ватиканских банковских служащих. Однако, благодаря особому суверенному статусу Ватикана, обвиненные представители церкви избежали ареста. Ватиканский банк утверждал, что не совершалось ничего противозаконного, но ему не удалось изгладить впечатление, что церковь не следует тому, о чем проповедует. (Сравните Матфея 23:3.)

Преданное широкой огласке распутство нанесло еще больший урон. В мае 1992 года один ирландский епископ, о котором было известно, что он высказывался за обет безбрачия, просил свою епархию «простить его» и «молиться за него». Он был вынужден отказаться от сана, когда выяснилось, что он — отец 17-летнего юноши и пользовался казной церкви для оплаты образования сына. За месяц до того другой католический священник появился на немецком телевидении с «подругой» и их двумя детьми. Он сказал, что хочет «открыть диалог» на тему тайных незаконных любовных связей, которые поддерживают многие священники.

Скандалы неминуемо оставляют свою отметину. Историк Гуэрри в одной своей книге («Gli italiani sotto la Chiesa») утверждает, что «столетиями церковь оскорбляет нравственные чувства итальянцев». Один из итогов этого — «повсюду слабеет влияние церкви, причем даже среди верующих». Возмущенные католики, возможно, захотят задать своим священникам тот же вопрос, с которым Павел обращался к римлянам: «Ты, проповедующий не красть, почему крадешь сам? Ты, утверждающий, что никто не должен совершать прелюбодеяние, почему прелюбодействуешь?» (Римлянам 2:21, 22, «Современный перевод»).

Пропасть между духовенством и мирянами

Не такая явная, но, возможно, более подтачивающая проблема — пропасть между духовенством и мирянами. Пастырские послания от епископов, как видно, скорее раздражают прихожан, чем утверждают их веру. Согласно опросу, проводившемуся в Испании, только 28 процентов из тех, у кого брали интервью, «были согласны с воззваниями епископов». Таково же число «равнодушных», и 18 процентов сказали, что они «не понимают, о чем они [епископы] вообще говорят». Архиепископ Мальорки (Испания) Убеда признался: «Мы, епископы, должны также взять на себя долю ответственности за то, что многие, никому не секрет, оставляют христианство».

Недостаток чисто библейских проповедей еще больше отдаляет мирян. Согласно еженедельнику «Католик геральд», «многие священники [во Франции] любят для „солидности“ заниматься политикой», хотя в основном прихожанам хотелось бы, чтобы те побольше занимались духовными вопросами. Итальянский священник и социолог Сильвано Бургаласси признается: «Наверное, они [молодые люди] отвергли Бога из-за нашего дурного примера. Мы преподносили им „ералаш“ из компромиссов, религии и бизнеса, эгоизма и фальши». Неудивительно, что священники теряют признание общественности. «Я католик, но священникам я не верю»,— часто слышится от испанских католиков.

Многим католикам трудно доверять священникам, а другие серьезно сомневаются в учениях церкви — особенно тех, которые кажутся неразумными и далекими от действительности.

Запутанные учения

Яркий тому пример — официальное католическое учение об аде. В «Катехизисе католической церкви» говорится: «Учение церкви подтверждает существование ада и его вечность». Тем не менее, согласно последним опросам, только четверть французских католиков и треть испанских верят в существование ада.

Также и что касается вопросов нравственности: европейцам больше нравится быть «христианами на свой лад». Девушка по имени Мимми, лютеранка из Швеции, верит, что нравственные вопросы, как например иметь детей вне брака — «личное дело каждого». И с ней согласятся большинство французских католиков. Сталкиваясь в жизни с серьезными решениями, 80 процентов сказали, что они скорее последуют своей совести, чем церкви.

Раньше у церкви было достаточно полномочий, чтобы подавить любое вольномыслие. И, с точки зрения Ватикана, мало что изменилось. Катехизис непреклонно утверждает, что «правильность любых трактований Писания определяется Церковью». Впрочем, мало кто приветствует такой авторитарный подход к делу. «Что касается власти, этот вопрос остается нерешенным,— жалуется Антонио Элорза, профессор политологии из Испании.— Церковь скорее возведет башню и обнесет ее стеною, дабы сделать свои традиции недоступными для влияния истории». Вне же этой «башни» влияние церкви ощущается все меньше и меньше.

Кроме духовного упадка, есть еще социальные причины, и это другой фактор, играющий свою роль в религиозном равнодушии. Общество потребителей открывает целый мир всяких удовольствий и развлечений — и большинство европейцев хотят и любят им предаваться. В сравнении с этим посещение церкви воскресным утром выглядит бестолковым времяпрепровождением. Кроме того, церковные службы, как видно, редко отвечают духовным нуждам людей.

Кажется, что вряд ли традиционная религия вернет свое былое господство над европейской паствой. Можно ли сказать, что величие религии — дело прошлого и ее ждет участь динозавров?

Неужели дни религии сочтены?

«Земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море»

(ИСАИЯ, VIII ВЕК ДО Н. Э. ИЗРАИЛЬСКИЙ ПРОРОК).

ТАК еврейский пророк Исаия предсказал, что настанет день, когда все люди на земле будут вместе поклоняться Всемогущему Богу. Но сегодня это звучит нереальнее, чем когда-либо.

В начале этого века, например, коммунисты-революционеры в России считали уничтожение религии необходимым шагом в освобождении пролетариата. Атеизм, утверждали они, «освободит рабочие массы от бремени предрассудков и заблуждений прошлого». К 1939 году в Советском Союзе Сталин сократил число действующих православных церквей до 100, тогда как до 1917 года их было свыше 40 000.

Гитлер, в своем стремлении к неограниченной власти, тоже считал религию препятствием. Он утверждал: «Можно быть или немцем, или христианином. Невозможно быть и тем и другим одновременно». Он стремился постепенно уничтожить все формы поклонения, которые не смог бы подчинить. Поэтому нацисты создали как бы свою религию, где было все: молитвы, празднества, крещения и даже похоронные службы. Гитлер был их мессией, а родина — богом. По воле Гитлера могло совершиться любое зверство.

Доживает ли религия последние дни?

Ни Сталину, ни Гитлеру не удалось подавить религию. Но теперь роль тирании, похоже, занимает равнодушие. Для тех, кто изучает Библию, такой поворот событий неудивителен. Апостол Павел говорил Тимофею, что «в последние дни» люди будут «более сластолюбивы, нежели боголюбивы» (2 Тимофею 3:1—4).

Учит ли Библия, что эти «последние дни», отмеченные равнодушием к религии, станут преддверием гибели всей религии? Нет. Вместо того чтобы предвещать кончину всей религии, Библия утверждает, что покончено будет с ложной религией, которой дается символическое название Вавилон великийa. В книге Откровение говорится: «И один сильный Ангел взял камень, подобный большому жернову, и поверг в море, говоря: с таким стремлением повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его» (Откровение 18:21).

Но это исчезновение ложной религии не приведет к тому, что мир станет безбожным. Напротив, в Псалме 21:28 высказывается пророчество: «Вспомнят и обратятся к Господу все концы земли, и поклонятся пред Тобою все племена народов» («Священные книги Ветхого и Нового Завета» издания 1922 года). Только представьте себе время, когда «все племена народов» будут вместе поклоняться единому истинному Богу! Под правлением Божьего Царства это великое пророчество исполнится со славой (Матфея 6:10). И когда это время наступит, религия — истинная религия — будет иметь величайшее значение. Ну, а как же сейчас?

Чем заполнить духовную пустоту

Царящая в сегодняшней Европе бездуховность напоминает то, что происходило в Римской империи первого века. Историк Уилл Дюрант описывает, как христианство первого века успешно справлялось с духовным голодом тех времен: «В нравственный вакуум умирающего язычества, в холод стоицизма и загнивание эпикурейства, в мир, уставший от грубости, жестокости, угнетения и разгула, в уснувшую империю, которая будто уже не нуждалась в мужественности или богах войны, это внесло новые идеалы братства, доброты, порядочности и миролюбия».

Сегодня нравственный и духовный вакуум в жизни людей можно заполнить той же мощной вестью, которую проповедовали ранние христиане по всей Римской империи. И есть уши, которые слышат. Многие европейцы, на первый взгляд кажущиеся нерелигиозными, все же считают, что Бог играет важную роль в их жизни. Хотя некоторые, возможно, больше не посещают традиционные богослужения, они заполняют духовную пустоту в других местах.

Хуан Хосе, молодой человек из Пальма-де-Мальорка (Испания) учился в католической школе и до 13 лет служил мальчиком при алтаре. Каждое воскресенье он со всей семьей посещал литургию, но, когда подрос, перестал ходить в церковь. Почему? «Во-первых, мне было скучно на литургии,— говорит Хуан Хосе.— Я знал ее уже наизусть. Все было сплошь повторением того, что я уже слышал тысячу раз. Кроме того, наш приходский священник часто жестоко обращался с нами, мальчиками при алтаре. И мне казалось неправильным, что бедные люди должны платить священнику за панихиду.

Я не переставал верить в Бога, но мне казалось, что я мог служить ему по-своему, без церкви. Вместе с друзьями я старался жить, как говорится, на всю катушку. Можно было бы сказать, что первое место в моей жизни заняли развлечения.

Но когда мне исполнилось 18 лет, я начал изучать Библию со Свидетелями Иеговы. Что они могли мне такое предложить, чего я не нашел в церкви? Прочную веру, основанную на Библии, а не на традициях и „тайнах“, которых я никогда не мог постичь. Однако новые учения означали для меня большие изменения. Вместо того чтобы каждые выходные провождать на вечеринках и дискотеках, я начал ходить по домам и делиться с людьми своей новообретенной верой. Благодаря тому что я стал помогать другим, моя жизнь обрела смысл. Я — Свидетель Иеговы, и последние семь лет провел в полновременном служении».

И не только молодые люди стремятся заполнить свою религиозную пустоту. Антония, пожилая женщина из Экстремадуры (Испания), провела всю жизнь, как она говорит, «в поисках Бога». В молодости она каждый день приходила на литургию и затем постриглась в монахини, потому что верила: «Где еще можно найти Бога, если не в монастыре». Но три года спустя она оставила монастырь, чувствуя еще большее разочарование и пустоту, чем прежде.

Наконец, когда ей было уже за пятьдесят, она стала Свидетельницей Иеговы. «Я была так счастлива, когда ко мне пришли Свидетели и отвечали на вопросы, пользуясь моей Библией,— рассказывает она.— С тех пор как я стала Свидетельницей Иеговы, моя жизнь обрела смысл. У меня есть трудности, но я могу справляться с ними, потому что теперь я нашла истинного Бога».

Эти два случая — не единичные. Все больше людей сворачивают с широкого религиозного пути, присоединяются к Свидетелям Иеговы и осознают, что если жить по их вере и проповедовать об этом другим, то жизнь приобретает цель и смысл.

Истинная религия теперь важнее, чем когда-либо

Хотя мы живем во времена, когда многие отвергают религию, не стоит считать, что она изжила себя. Да, в XX веке люди скидывают со счетов пустые ритуалы и устаревшие небиблейские догмы, и им неохота идти в церковь лишь для галочки. Библия так и советуют, чтобы мы держались подальше от лицемерной религии. Апостол Павел предсказал, что в «последние дни» будут люди, «имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся». Такие люди набожны только поверхностно: их поведение говорит совсем о другом. Как нам относиться к такому двуличию? «Таковых удаляйся»,— советовал Павел (2 Тимофею 3:1, 5).

Но Павел также сказал, что «религия приносит огромную пользу» (1 Тимофею 6:6, «New English Bible»). Павел не говорил о религии вообще. Греческое слово, переведенное здесь как «религия» — еусе́беиа, означает «преданность Богу или благоговение перед ним». Истинная религия, беззаветная преданность Богу, имеет «обетование жизни настоящей и будущей» (1 Тимофею 4:8).

Как видно из вышеприведенных примеров, истинная религия может дать нашей жизни смысл и помочь нам стойко переносить трудности. Более того, истинная религия гарантирует вечное будущее. Этой формы поклонения стоит держаться, поскольку можно быть уверенными, что она наполнит всю землюb (Исаия 11:9; 1 Тимофею 6:11). Несомненно, сейчас истинная религия имеет большее значение, чем когда-либо.