В 1951 году меня приговорили к 10 годам рабского труда в Сибири. Нас отправили за тысячи километров от дома, в лагерь, находившийся далеко за Полярным кругом. Работа отнимала все силы, погода была невыносимой, условия жизни — ужасными. Позвольте объяснить, как я оказался в лагере и почему мои страдания не были напрасны.

В июне 1944 года советские войска вновь начали оккупировать Эстонию, и месяца через два я мог свободно вернуться домой и помогать на ферме. Но в ноябре, вскоре после моего возвращения, мне приказали встать на воинский учет. Полный решимости, я безбоязненно свидетельствовал перед призывной комиссией. Мне сказали, что советскую власть не интересуют мои убеждения и что служить в армии должен каждый. Однако до конца войны мне как-то удавалось оставаться на свободе и помогать в обеспечении братьев библейской литературой.

После войны

Война закончилась в мае 1945 года, отказники получили амнистию, и я вернулся в школу. В начале 1946 года мне стало ясно, что дальше оставаться фермером в Эстонии будет невозможно: советская коллективизация вытеснила частный сектор. Поэтому я ушел из школы и расширил свою проповедническую деятельность.

При советской власти уже нельзя было проводить наше служение открыто. А связь с Обществом Сторожевой Башни мы потеряли еще во время войны. Так что я помогал размножать на старом мимеографе литературу, которую нам удалось сохранить. Также мы, как могли, проводили встречи собрания.

В августе 1948 года КГБ начал преследовать Свидетелей Иеговы. Пятерых братьев, руководивших нашей деятельностью, арестовали и посадили в тюрьму; вскоре стало ясно, что КГБ хочет арестовать всех. Для организации деятельности, ободрения наших христианских братьев и поддержки тех, кого посадили в тюрьму, был создан комитет, в который помимо меня входило еще три человека. Я мог передвигаться более или менее свободно, и связь с другими Свидетелями поддерживали через меня.

Представителям советской власти в Эстонии было направлено письмо с официальным протестом, датированное 22 сентября 1948 года. В письме описывалась наша организация, цель нашей деятельности и выражалось требование освободить наших заключенных в тюрьму соверующих. К чему это привело? К новым арестам. 16 декабря 1948 года мы послали в Верховный суд Эстонской ССР еще одну декларацию протеста с требованием оправдать и освободить наших братьев. Копии этой и других петиций до сих пор хранятся в таллинских городских архивах.

Ездить было опасно, поскольку мы не могли получить необходимые документы. И все же мы посещали собрания в Аравете, Отепя, Таллине, Тарту и Выру, разъезжая на купленном у русского офицера мотоцикле с коляской и мощным четырехцилиндровым двигателем. Мы называли его колесницей.

Протест, направленный Сталину

1 июня 1949 года высшему органу власти Эстонской Социалистической Республики, а также Николаю Швернику, председателю Президиума Верховного Совета СССР, была направлена еще одна петиция. На этом документе, копию которого мы получили в таллинских архивах, стоит штамп Николая Шверника, а это означает, что он получил документ и направил копию Иосифу Сталину, главе правительства Советского Союза. В заключительной части петиции сказано:

«Освобождайте немедленно Свидетелей Иеговы из тюрьмы и перестаньте преследовать их и сделайте все к тому, чтобы организация Бога Иеговы Watch Tower [Bible] and Tract Society могла беспрепятственно объявлять весть радости о Царстве Иеговы всем народам России — или в противном случае Иегова уничтожает правительство и коммунистическую партию Советского Союза.

Во имя Бога Иеговы и Его Короля Иисуса Христа и во имя всех арестованных Свидетелей.

Свидетели Иеговы в Эстонской ССР (1 июня 1949 года)».

Гонения усиливаются

В начале 1950 года мы получили три номера «Сторожевой башни» от человека, вернувшегося из Германии. Для того чтобы эта духовная пища принесла пользу всем нашим христианским братьям, было решено 24 июля 1950 года провести конгресс в сенном сарае неподалеку от деревни Отепя. Однако КГБ каким-то образом проведал о наших планах и готовил массовый арест.

На станцию Палупера, где братья должны были сходить, прибыло два грузовика с солдатами. Да еще один солдат с рацией залег возле дороги от Палуперы до Отепя, неподалеку от сенного сарая. Братья, которых мы ждали раньше, в условленное время не прибыли, и мы заподозрили неладное.

Я взял с собой Свидетельницу Эллу Кикас и помчался на мотоцикле к станции, которая на две остановки раньше Палуперы. Поезд уже подошел, мы с Эллой сели на него с разных концов и побежали по вагонам, крича, чтобы все выходили. Когда Свидетели вышли, мы договорились провести конгресс в другом сарае на следующий день. Так кагебистам и не удался массовый арест Свидетелей.

Но в течение двух месяцев после конгресса аресты резко участились. 22 сентября 1950 года меня, как и троих других членов комитета, отвечавшего за проповедь в Эстонии, задержали для допроса. Восемь месяцев нас держали в застенках КГБ на улице Пагари в Таллине. Затем перевели в общую тюрьму, которая называлась Батареей и находилась на улице Калда. Там нас продержали три месяца. После застенок КГБ, где мы не вылезали из подвалов, тюрьма на балтийском побережье показалась нам санаторием.

Нелегкая жизнь в Сибири

Вскоре после этого меня вместе с Харри Энникой, Александром Хярмом, Альбертом Косе и Леонардом Крииби приговорили к десяти годам лагерей в далеком сибирском Норильске. Летом солнце там не садится два месяца подряд, а зимой — два месяца не показывается из-за горизонта.

В августе 1951 года начался первый этап нашего железнодорожного путешествия из Таллина в Норильск. Мы проехали 6 000 километров: через Псков, Санкт-Петербург (тогда Ленинград), Пермь, Екатеринбург (тогда Свердловск), Новосибирск, Красноярск — пока не добрались до Енисея. Наконец, в начале октября в Красноярске нас посадили на шаланду и отбуксировали почти за две тысячи километров на север. Через две недели мы добрались до Дудинки, лежащей далеко за Полярным кругом. В Дудинке нас снова посадили на поезд, и начался следующий 120-километровый этап до Норильска. От норильского вокзала мы, идя пешком по глубокому снегу, преодолели последние 15 километров пути до трудового лагеря, который был за городом.

На шаланде у меня украли зимнюю одежду, остался только летний плащ, кепка и легкая обувь. За долгие недели, проведенные в пути, мы ослабли, а скудного дневного пайка нам не выдавали. Некоторые падали в обморок. Мы помогали им, потом, когда нам дали лошадей, мы положили ослабевших на сани.

По прибытии в лагерь нас занесли в списки, помыли в бане и потом выдали дневной паек. В бараках было тепло, и вскоре я глубоко заснул. Но среди ночи проснулся от резкой боли, вызванной воспалением обоих ушей. Наутро после медицинского осмотра меня освободили от работы. Но лагерное начальство, узнав об этом, разозлилось и избило меня. За «нарушение покоя в лагере», как они выразились, меня на месяц отправили в карцер. К счастью, из лазарета мне доставляли лекарства, и за время, проведенное в карцере, я окреп.

Первая зима в лагере была самой тяжкой. Работа — в основном добыча никеля открытым способом — отнимала все силы, а скудная пища, которой нас кормили, была негодной. Когда у многих появились признаки цинги, нам стали колоть витамин C. В то же время было приятно познакомиться со многими соверующими: из Молдавии, Польши и Украины.

Перемены в лагерной жизни

Весной 1952 года заключенным стали выплачивать небольшое пособие, на которое можно было купить еду в дополнение к нашему рациону. А некоторые Свидетели стали получать еду в ящиках с двойным дном, в которых была спрятана библейская литература. Свидетель из Молдавии однажды получил консервную банку с салом. Когда сало съели, показались свиные внутренности. В них было три номера «Сторожевой башни»!

После смерти Сталина (5 марта 1953 года) лагерная жизнь изменилась в корне. Поначалу заключенные, требуя освобождения, устраивали забастовки и бунтовали. Мятежи подавлялись военными. Во время бунта в Норильске было убито 120 заключенных; но Свидетели не участвовали в мятежах, и никто из них не был убит или ранен. Летом 1953 года работа на никелевых рудниках встала на две недели. Потом жить в лагере стало легче. Кого-то освободили, другим уменьшили срок.

Верный Свидетель

После тех волнений меня перевели в лагерь, который был южнее, возле города Тайшета Иркутской области. Там я встретился с Артуром Индусом, который когда-то давно изучал со мной Библию. Он отказался работать в лагере врачом и предпочел более тяжелый физический труд. Он объяснил: «Совесть не позволяла мне освобождать от работы здоровых заключенных, занимавших ответственные должности, когда больных людей выгоняли на работу».

К тому времени брат Индус был истощен и болен: раньше ему не приходилось так много трудиться физически. И все же он сказал мне, что через страдания он духовно вырос. Мы провели вместе примерно три недели. Потом его положили в лазарет, где он умер в январе 1954 года. Его безымянная могила затерялась где-то в бескрайних лесах Заполярья. Он умер верным христианином, и его ждет воскресение.

Освобождение и дорога домой

— До освобождения еще дожить надо,— ответил я.

Два дня я провел у украинских Свидетелей в деревне Суетиха, под Тайшетом; их сослали туда в 1951 году. Затем на четыре дня я остановился в Томской области, недалеко от тех мест, куда была сослана мать. Я прошагал 20 километров от железнодорожной станции до деревни Григорьевка. Там люди жили хуже, чем многие из нас в лагерях! Мою сестру Лейду освободили из колонии в Казахстане, и она приехала сюда к матери за несколько месяцев до меня. Но так как у сестры отобрали паспорт, в Эстонию она вернуться пока не могла.

В Эстонии под нажимом

Со временем я вернулся домой в Эстонию и сразу же поехал на родительскую ферму. Слухи, ходившие в Сибири, оправдались: власти разрушили все наши постройки! Через несколько дней я заболел полиомиелитом. Долгое время пролежал в больнице, и потом лечился дальше. До сих пор прихрамываю.

Вскоре я устроился на работу на то же место, где работал летом 1943 года,— в компанию «Леце-Торф». Мне дали жилье, и когда мама и Лейда вернулись из ссылки в декабре 1956 года, то поселились у меня в Леце.

В ноябре 1957 года я женился на Элле Кикас, которая незадолго до того тоже вернулась из сибирского лагеря. Через два месяца мы переехали в Тарту, где получили небольшую квартиру в частном доме. Потом мне удалось устроиться водителем в Областной потребительский кооператив в Тарту.

Еще в Сибири я перевел с русского на эстонский десять статей для изучения из «Сторожевой башни» и привез их домой. Потом мы получили книгу «От потерянного до возвращенного рая», которую тоже перевели на эстонский. Затем перепечатывали на машинке. Тем временем КГБ вел за нами наблюдение. Мы знали их методы слежки и всегда были настороже, как животные, за которыми охотятся.

Травля

В начале 1960-х годов КГБ начал клеветническую кампанию против Свидетелей. Главной мишенью были мы с женой. В газетах печатались клеветнические статьи, нас клеймили позором по радио и телевидению. КГБ дважды устраивал собрания у меня на работе. В таллинском театре «Эстония» обо мне даже поставили сатирический спектакль, в котором играли профессиональные актеры. Все это напоминало мне слова Давида: «О мне толкуют сидящие у ворот, и поют в песнях пьющие вино» (Псалом 68:13).

Попытки растоптать нас морально продолжались до 1965 года, когда в Тарту состоялось последнее собрание в Доме здравоохранения трудящихся. Пришли мы с Эллой, были сотрудники КГБ, зал был переполнен. Несколько раз, когда Элла отвечала на вопросы, аудитория взрывалась аплодисментами. Было ясно, что слушатели за нас. Кагебисты таким исходом остались крайне недовольны.

Духовное насыщение

Невзирая на попытки коммунистов воспрепятствовать распространению нашей литературы, примерно после 1965 года нам удавалось поставлять ее братьям в более или менее достаточном количестве. Однако для того, чтобы переводить и печатать литературу в потаенных местах, требовалось немало времени и сил. Вот как один сотрудник КГБ отозвался о моей подпольной деятельности и методах перевозки литературы: «Ты, Тоом, что чемодан с двойным дном».

Встречи, конечно же, приходилось проводить тайно и небольшими группами. Проповедовали неформально. Братья были готовы к тому, что к ним в любую минуту могут прийти с обыском. Литературу Общества Сторожевой Башни приходилось прятать очень тщательно. Но даже в этих условиях мы находили людей, любящих библейскую истину и желающих занять сторону Царства.

Когда в 1980-х годах начались реформы Горбачева, свободы для служения Богу стало больше. Впоследствии, в 1991 году, Советский Союз распался и Свидетели Иеговы были официально признаны.