Вначале наше служение шло успешно, а дочь Вайолет и Харолд хорошо учились в школе. Однако после того, как в декабре 1941 года японцы сбросили бомбы на Перл-Харбор и Соединенные Штаты объявили войну, к нашей деятельности люди стали относиться совсем по-другому. Людьми овладел дух сверхпатриотизма, и все боялись тайных заговоров. Из-за того что мы придерживались политического нейтралитета, люди относились к нам с подозрением, даже называли нас немецкими шпионами.

Харолда выгнали из школы из-за того, что он отказывался участвовать в церемонии поднятия флага. Его учитель сказал мне, что Харолд — смышленый и воспитанный мальчик, но директор школы считает, что, не отдавая чести флагу, он подает дурной пример. Решение директора и совета школы по этому вопросу так расстроило инспектора школ, что он отказался от должности и предложил оплатить обучение Харолда в частной школе!

Каждый день нам угрожали расправой. Однажды полицейские столкнули нас с крыльца дома одной женщины, разбили вдребезги о дерево наши граммофоны, сломали грампластинки с библейскими лекциями, порвали на клочки наши Библии и литературу и под конец подожгли все, что конфисковали. Они приказали нам покинуть город до темноты, или же нас выпроводит толпа. Мы быстро написали и вручили чиновникам города письма с просьбой защитить нас. Но они отказались предоставить нам какую бы то ни было помощь. Я даже позвонила в Федеральное бюро расследований в Джэксоне (Миссисипи) и попросила о помощи. Они также посоветовали нам уехать из города.

В ту ночь наш автоприцеп окружила почти сотня разозленных мужчин. Нас было всего две женщины с детьми. Мы заперли двери, выключили свет и стали горячо молиться Иегове. В конце концов толпа разошлась, не причинив нам вреда.

Ввиду таких событий Херберт решил сразу приехать к нам в Брукхейвен. Мы отвезли Харолда к дедушке и бабушке в Робертсдейл, где директор местной школы заверил нас, что Харолд получит образование. Когда мы вернулись в Брукхейвен, автоприцеп был весь разгромлен, а внутри на стене был прибит ордер на наш арест. Несмотря на гонения, мы стойко держались и продолжали служение.

Арест и плохое обращение

В феврале 1942 года нас с Хербертом арестовали во время изучения Библии в маленьком скромном домике. От того как с нами обращались, хозяин дома пришел в такую ярость, что снял со стены ружье и пригрозил пристрелить полицейского! Нас обвинили в нарушении владений, и суд, состоявшийся на следующий день, признал нас виновными.

Нас посадили в грязную, холодную камеру на 11 дней. Местный баптистский пресвитер пришел к нам в тюрьму и заверил, что если мы согласимся уехать из города, то он воспользуется своим влиянием, чтобы освободить нас. Мы посчитали это за издевательство, ведь из-за его же влияния нас посадили в тюрьму.

Один угол нашей камеры раньше служил туалетом. Камера кишела клопами. Еду давали в немытых, грязных жестяных банках. Из-за таких условий я заболела воспалением легких. Вызвали врача, который осмотрел меня, и нас освободили. В ту ночь у нашего автоприцепа собралась толпа, поэтому мы уехали домой в Робертсдейл, ожидая суда.

Суд

На наш суд в Брукхейвен съехались баптисты со всего штата, чтобы поддержать баптистского пресвитера, который был виновен в нашем аресте. Это побудило меня написать письмо моему зятю Оскару Скуглунду, ревностному баптистскому дьякону. Я написала пылкое и не очень тактичное письмо. Однако то, как обращались со мной, и то, что́ я написала, так благотворно повлияло на Оскара, что вскоре он стал ревностным Свидетелем Иеговы.

Наши адвокаты Дж. Кларк и Виктор Блакуэлл, тоже Свидетели Иеговы, были убеждены, что в Брукхейвене мы не добьемся справедливого суда. Поэтому они решили возражениями вынудить суд отказаться от рассмотрения дела. Адвокаты отвечали возражением на каждое слово обвинителя. Они возражали по меньшей мере 50 раз. В конце концов судья снял все обвинения.

Снова аресты и заключения в тюрьму

На следующей неделе я и Эйлин встретились с Э. Пиблзом, вице-президентом «Галф шипбилдинг», и объяснили важность нашей религиозной деятельности. Он предупредил нас, что деятельность Свидетелей Иеговы в Чикасо не будет разрешена. Мы же сказали, что люди с удовольствием принимают нас в своих домах. Неужели он лишит их права изучать Библию? Он разозлился и пригрозил нам, что посадит нас в тюрьму за нарушение владений.

Я продолжала ездить в Чикасо, и каждый раз меня арестовывали. Но каждый раз меня отпускали под залог. Со временем залог стал непомерно высоким, так что мне приходилось проводить все больше времени в тюрьме, до тех пор пока мы не собирали необходимые деньги. Условия в тюрьме были антисанитарными: не было туалета, засаленные матрацы без простыней и грязное одеяло. В итоге я снова заболела.

27 января 1944 года в суде рассматривались одновременно все шесть дел Свидетелей, арестованных 24 декабря 1943 года, а мои показания представляли дела других подсудимых. Хотя было очевидно, что суд ущемляет права Свидетелей Иеговы, меня признали виновной. Мы обжаловали решение суда.

15 января 1945 года апелляционный суд вынес вердикт: я была виновна в нарушении владений. Более того, Верховный суд Алабамы отказал в слушании моего дела. 3 мая 1945 года Хейден Ковингтон — Свидетель Иеговы и смелый и энергичный адвокат — подал апелляционную жалобу в Верховный суд США.

Пока мы с Эйлин ждали ответа из Верховного суда, мы взяли реванш над нашими обвинителями, подав гражданский иск о возмещении убытков на Э. Пиблза и его сторонников в ведомстве шерифа. Наши обвинители попытались изменить обвинение, которое они выдвинули против нас, с нарушения владений на помеху движению, но, когда я была в тюрьме, я тайно переправила документ, подписанный помощником шерифа Чатемом, с обвинением нас в нарушении владений. Когда это доказательство было представлено суду, шериф Хоулком вскочил и чуть было не проглотил свою сигару! В феврале 1945 года судебное разбирательство было прекращено, так как присяжные не смогли прийти к единому мнению.