-
Наконец я обрела настоящую свободу!Сторожевая башня 2012 | 1 декабря
-
-
Наконец я обрела настоящую свободу!
«Вы никому не нужны,— сказал с усмешкой офицер.— Так что придется вам остаться здесь». Как получилось, что мы — простая, работящая семья из России — оказались в плену в Северной Корее в 1950 году, спустя пять лет после окончания Второй мировой войны?
ПО ДОКУМЕНТАМ я родилась в 1924 году. Местом моего рождения, вероятно, была деревня Шмаковка на Дальнем Востоке, недалеко от китайской границы.
Однажды бандиты забрали моего отца и старших братьев. Больше мы их не видели. Мама осталась одна с целой оравой маленьких детей. Для нее это была непосильная ноша. Сосед предложил маме отдать нас, младших детей, в православный приют и сказать, что мы — сироты.
Мама согласилась, ведь иначе мы умерли бы от голода. Сейчас, когда мне уже за восемьдесят, я понимаю, что, возможно, это спасло нам жизнь. Я очень благодарна маме, и все же горькие воспоминания о том дне до сих пор не дают мне покоя.
В 1941 году я переехала в Корею, где вышла замуж за Ивана. Он был очень добрым человеком. В 1942 году в Сеуле (Корея) родилась наша дочь, Оля. В 1945 году у нас родился Коля, а спустя три года — Жора. Муж держал свой магазин, а я работала швеей. Сеул тогда находился под японской оккупацией, поэтому наши дети знали японский, но дома мы разговаривали на русском. До 1950 года между русскими, американцами и корейцами в Сеуле был мир. Все они приходили в наш магазин.
Попадаем в плен
И вдруг как гром среди ясного неба — в 1950 году Сеул захватили северокорейские войска. Бежать нам не удалось. Нас арестовали вместе со многими другими иностранцами. Три с половиной года нас водили по всей Северной Корее с английскими, русскими, американскими и французскими военнопленными. Мы жили где придется и постоянно прятались от бомбежек.
Иногда нас размещали в домах, где было тепло, и давали достаточно еды. Но обычно мы спали в холодных заброшенных зданиях, а из еды у нас было только просо. В то время многие умерли от недоедания и антисанитарии. Когда я видела, как страдают мои дети, у меня сердце кровью обливалось. Зима в тот год пришла рано. Помню, как, сидя всю ночь у костра, я грела камни и подкладывала их детям, чтобы они могли согреться.
Когда потеплело, деревенские жители показали нам съедобные дикие растения, и мы стали собирать зелень, малину, виноград и грибы. Те люди не испытывали к нам ненависти, им было жаль нас. Чтобы хоть как-то пополнить наш скудный рацион, я ловила лягушек. Мое сердце разрывалось, когда я слышала, как дети просили: «Мама, дай еще лягушечек».
Как-то в октябре нас повели в город Манпхо. Нам сказали, что маленькие дети и больные поедут на телегах. Иван с Олей ушли с основной группой пешком, а я с сыновьями осталась ждать телегу. Телеги пришли только через несколько дней.
Больных военнопленных свалили на телеги, как снопы. Это было ужасное зрелище! Неся Жору на спине, я пыталась посадить Колю на телегу, но он кричал: «Мамочка, я хочу идти с тобой! Пожалуйста, не бросай меня!»
Коля шел следом за мной, ухватившись ручонкой за мою юбку. Во время этого ужасного перехода, который длился несколько дней, многих военнопленных застрелили. Над нами кружили стаи ворон, чуя хорошую добычу. Наконец мы встретились с Иваном и Олей. Мы плакали и обнимали друг друга. Ту ночь я тоже провела у костра, грея камни. Как же я была счастлива, что все мои дети были со мной!
В 1953 году, когда мы дошли до 38-й параллели, которая отделяет Северную Корею от Южной, жизнь стала немного легче. Нам дали чистую одежду, обувь, хлеб и даже конфеты. Вскоре пленных стали освобождать: сначала англичан, а вслед за ними французов. Однако у нас не было никакого гражданства. Когда освободили последнюю группу, мы остались одни. Мы были в отчаянии, мы плакали и даже не могли есть, казалось, никакой надежды у нас нет. Именно тогда корейский офицер произнес обидные слова, приведенные вначале.
-