Вторая мировая война — еще больше испытаний

На рассвете 1 сентября 1939 года немецкие войска вторглись в Польшу, положив начало новой мировой войне, последствия которой для Румынии оказались крайне тяжелыми. Советский Союз и Германия заключили договор о ненападении и нейтралитете, поделив Восточную Европу, в том числе и Румынию, на сферы влияния. Трансильвания отошла Венгрии, Бессарабия и Северная Буковина достались СССР, а южная Добруджа — Болгарии. В итоге население и территория Румынии сократились на треть. В 1940 году в стране установилась фашистская диктатура.

Новое правительство приостановило действие конституции и выпустило декрет о признании только девяти религий, из которых главными были Православная, Католическая и Лютеранская церкви. Свидетели Иеговы оставались под запретом. В стране часто возникали беспорядки, и в октябре 1940 года ее оккупировали немецкие войска. Ввиду таких крайне тяжелых обстоятельств центральноевропейский офис в Швейцарии практически потерял связь со Свидетелями в Румынии.

Поскольку большинство румынских Свидетелей Иеговы жили в Трансильвании, Мартин Магьяроши перебрался из Бухареста в Тыргу-Муреш. Его жена, Мария, переехала туда еще раньше, из-за проблем со здоровьем. Памфил и Елена Альбу, которые также служили в бухарестском офисе, переехали дальше на север, в Бая-Маре. Находясь в этих двух городах, братья Магьяроши и Альбу заново наладили проповедническую деятельность и подпольный выпуск журналов «Сторожевая башня». Еще один брат, Теодор Морэраш, оставался в Бухаресте и руководил проповедью на территории, которая по-прежнему принадлежала Румынии. Его арестовали в 1941 году.

Несмотря ни на что, братья продолжали проповедовать, распространяя библейскую литературу при любой возможности, но очень осторожно. К примеру, в кафе, поездах и других общественных местах они оставляли брошюры, надеясь, что эти публикации привлекут чье-нибудь внимание. Также братья продолжали исполнять библейскую заповедь собираться вместе для духовного освежения, при этом они проявляли осмотрительность, чтобы не вызывать подозрений (Евр. 10:24, 25). В сельской местности, например, во время жатвы крестьяне обычно помогали друг другу, а затем устраивали праздник, на котором рассказывали шутки и небылицы. Жившие там братья не упускали случая и вместо таких празднований проводили христианские встречи.

«Всячески стесняемы»

В сентябре 1942 года арестовали брата Магьяроши, но и в заточении он продолжал руководить делом проповеди. Также были задержаны супруги Альбу и около 1 000 других братьев и сестер. Многих из них избили и продержали под арестом около полутора месяцев. Из-за позиции христианского нейтралитета около ста Свидетелей, в том числе и несколько сестер, были приговорены к лишению свободы на срок от 2 до 15 лет. Пятерым братьям вынесли смертный приговор, который впоследствии был заменен на пожизненное заключение. Под покровом ночи вооруженные полицейские забирали даже матерей с детьми. Домашние животные оставались без присмотра, а хозяйства становились легкой добычей для воров.

В лагерях братьев встречали «гостеприимные» охранники, которые связывали им ноги и затем били по голым ступням резиновой дубинкой с металлическим стержнем. Хрустели кости, выпадали ногти на ногах, кожа чернела и местами сходила, словно кора с деревьев. Священники, в чьем ведении находились эти лагеря, наблюдали за издевательствами и усмехались: «Где же ваш Иегова? Почему он не спасает вас?»

Братья были «всячески стесняемы», но «не покинуты» (2 Кор. 4:8, 9). Они утешали других надеждой на Царство, и некоторые заключенные всем сердцем принимали истину. Вот история Теодора Мирона из села Топлица в северо-восточной Трансильвании. Еще до начала Второй мировой войны Теодор понял, что Бог запрещает убивать людей, и отказался служить в армии. За это в мае 1943 года его приговорили к пяти годам тюрьмы. Вскоре он познакомился с Мартином Магьяроши, Памфилом Альбу и другими заключенными Свидетелями и согласился изучать Библию. Теодор делал быстрые духовные успехи. Не прошло и месяца, как он посвятил свою жизнь Иегове. Но как ему было креститься?

Возможность для этого у Теодора появилась, когда его и 50 других румынских Свидетелей отправили окружным путем в нацистский концлагерь в сербском городе Бор. По пути они остановились в Ясберени (Венгрия), и к ним присоединилось более сотни братьев, говоривших по-венгерски. Во время остановки охранники отправили нескольких братьев на реку, чтобы набрать воды. Охранники доверяли братьям, поэтому отпустили их без сопровождения. Теодор пошел с ними и крестился в реке. Затем всех посадили в поезд, и город Ясберень остался позади. Потом по реке их привезли в Бор.

В то время в борском лагере содержалось 6 000 евреев, 14 адвентистов и 152 Свидетеля. «Условия были ужасными,— вспоминает брат Мирон,— но Иегова заботился о нас. Один отзывчивый охранник, которого часто посылали в Венгрию, привозил в лагерь публикации. Свидетели, которых он знал и которым доверял, заботились о его семье во время его отсутствия. Этот охранник стал для них как брат. Он был лейтенантом и предупреждал нас, если что-то должно было произойти. В лагере было 15 старейшин, и они каждую неделю проводили три встречи собрания. В среднем на них присутствовало 80 человек, свободных от рабочей смены. Также мы отмечали Вечерю воспоминания».

В некоторых лагерях разрешалось, чтобы Свидетели, находившиеся на свободе, передавали заключенным братьям еду и другие вещи. В период с 1941 по 1945 год около 40 Свидетелей из Бессарабии, Молдовы и Трансильвании были направлены в концлагерь в Шиботе (Трансильвания). Каждый день они ходили работать на местный лесопильный завод. В лагере с питанием было плохо, поэтому раз в неделю Свидетели, жившие в округе, приносили на лесопилку еду и одежду, и братья распределяли их по потребностям.

Такое проявление заботы служило прекрасным свидетельством как для других заключенных, так и для охранников. Кроме того, охранники видели, что Свидетели Иеговы надежные и что им можно доверять, поэтому они давали им больше свободы, чем остальным заключенным. Один из охранников в Шиботе даже пришел в истину.

[Рамка/Иллюстрация, страницы 98—100]

Вокруг взрывались бомбы, а мы пели

Теодор Мирон

Родился: 1909 год.

Крестился: 1943 год.

Краткие сведения: узнал истину в тюрьме. При фашистском и коммунистическом режимах провел 14 лет в тюрьмах, концентрационных и трудовых лагерях.

Когда 1 сентября 1944 года немецкие войска начали отступление, я был в числе 152 братьев, которых вместе с другими заключенными из концентрационного лагеря в городе Бор (Сербия) отправили в Германию. Случалось, что нам нечего было есть. Если мы находили хоть какую-нибудь еду, например свеклу, лежавшую на поле вдоль дороги, то делили ее между собой поровну. А когда у кого-то из братьев не оставалось сил идти дальше, мы везли его на тачке.

Наконец мы пришли на железнодорожную станцию. Отдохнув около четырех часов, мы разгрузили два открытых товарных вагона, чтобы освободить для себя место. Там можно было только стоять. К тому же у нас не было теплой одежды — было лишь по одеялу у каждого. Когда шел дождь, мы накрывались ими с головой. Так мы ехали всю ночь. На следующий день, в десять часов утра, когда мы подъезжали к одной деревне, два самолета начали бомбить наш локомотив, и поезд остановился. Никто из братьев не погиб, хотя вагоны, в которых мы ехали, находились сразу за локомотивом. После бомбежки наши вагоны прицепили к другому локомотиву и мы продолжили путь.

Примерно через 100 километров поезд остановился на станции и стоял там пару часов. Мы увидели мужчин и женщин, несущих корзины с картошкой. Мы подумали, что они продают его, но ошиблись. Это были наши духовные братья и сестры, которые слышали о нас и знали, что нам нечего есть. Они дали каждому из нас по три больших вареных картофелины, куску хлеба и немного соли. Благодаря этой «небесной манне» мы продержались еще два дня, пока в начале декабря не добрались до Сомбатхея (Венгрия).

В Сомбатхее мы пережили зиму, питаясь в основном кукурузой, лежавшей под снегом. В марте и апреле 1945 года этот красивый город бомбили. На улицах лежали изуродованные тела. Многие люди находились под завалами, и иногда были слышны крики о помощи. Лопатами, совками и другими инструментами мы разгребали завалы, благодаря чему некоторых удалось спасти.

Бомбы попадали почти во все здания в округе, но то, в котором жили мы, оставалось нетронутым. Когда раздавались сигналы воздушной тревоги, все в ужасе разбегались, ища, где спрятаться. Сначала мы тоже убегали, но скоро поняли, что это было бессмысленно, ведь вокруг не было ни бомбоубежищ, ни другого подходящего укрытия. Мы оставались на месте и старались сохранять спокойствие. Даже охранники решили не отделяться от нас. Они говорили: «Может, ваш Бог и нас защитит». 1 апреля, в нашу последнюю ночь в Сомбатхее, бомбардировки были как никогда интенсивными. Несмотря на это, мы не покидали здания, пели хвалу Иегове и благодарили его за то, что он давал нам спокойствие (Флп. 4:6, 7).

На следующий день нам приказали отправляться в Германию. У нас было две повозки, запряженных лошадьми; мы проехали и прошли около 100 километров, пока не добрались до леса, который находился в 13 километрах от советской линии фронта. Мы переночевали у одного богатого помещика, а утром охранники отпустили нас. Благодарные Иегове за то, что он поддерживал нас физически и духовно, мы со слезами на глазах попрощались друг с другом и направились по домам — кто пешком, кто на поезде.