После освобождения Берти мы решили переехать в Булавайо, поскольку на прииске не все было благополучно. Берти устроился работать на железную дорогу, а я шила — этому я научилась в тюрьме — и тем пополняла семейный бюджет.

Работа Берти на железной дороге — а он был клепальщиком — считалась важной, и поэтому его освободили от службы в армии.

После войны Берти попросил железнодорожное начальство перевести его в Умтали (теперь Мутаре), красивый городок на мозамбикской границе. Мы хотели служить там, где требуется больше возвещателей Царства, и Умтали, казалось, подходил идеально, поскольку там Свидетелей не было вообще. Во время нашего недолгого пребывания в том городе семья Хольтсхаузен, в которой было пятеро сыновей, приняла истину. Теперь в городе 13 собраний!

В 1947 году мы всей семьей обсуждали вопрос, может ли Берти возобновить пионерское служение. Лайалл, вернувшаяся из ЮАР, где служила пионером, эту идею поддерживала. Донован тогда был пионером в ЮАР. А когда в кейптаунском филиале стало известно о желании Берти возобновить пионерское служение, ему предложили вместо этого открыть склад литературы в Булавайо. Берти уволился с железной дороги, и мы снова переехали в тот город.

Переезд в Южную Родезию

Впоследствии брат Берти, Джек, предложил нам присоединиться к нему в работе на приисках вблизи южнородезийского города Филабуси. Мы с Берти взяли с собой годовалого Питера, а Лайалл и Донован пока оставались с моей мамой.

Нас с Берти заключают в тюрьму

Раз в месяц мы ездили за 80 километров в город Булавайо продавать наше золото банку. И еще заезжали в городок Гванда, который ближе к Филабуси, чтобы купить продуктов и попроповедовать. В 1940 году, на следующий год после начала Второй мировой войны, в Южной Родезии запретили нашу проповедническую деятельность.

Вскоре меня арестовали во время служения в Гванде. Тогда я была беременна третьим ребенком, Эстреллой. Пока рассматривали мою апелляцию, Берти арестовали за проповедь и посадили в тюрьму в Солсбери, в 300 километрах от нашего дома.

Затем в 1950 году филиал перенесли в Солсбери, столицу Южной Родезии, туда же переехали и мы. Мы купили большой дом, в котором прожили много лет. У нас всегда останавливались пионеры и другие гости, поэтому наш дом назвали «отель Маклаки»!

В 1953 году мы с Берти побывали на международном конгрессе Свидетелей Иеговы в Нью-Йорке, который состоялся на стадионе Янки. Поистине памятное событие! А через пять лет Лайалл, Эстрелла, Линдси и Джереми, которому тогда было год и четыре месяца, провели с нами все восемь дней грандиозного международного конгресса 1958 года, проходившего на стадионах Янки и близлежащем Поло Граундс.

Берти 14 лет прослужил внештатным сотрудником филиала в Солсбери, но потом мы решили переехать на Сейшельские острова, потому что там служить было нужнее.

Опасная дорога назад

Прибыв в Момбасу, мы забрали свою машину и отправились на юг по песчаной прибрежной дороге. Когда мы доехали до Танги, у машины заглох мотор. Денег у нас почти не оставалось, но нас выручил родственник и другой Свидетель. Пока мы были в Момбасе, один брат предложил нам за его счет отправиться проповедовать на север, в Сомали. Однако я чувствовала себя неважно, и мы решили, что лучше вернуться в Южную Родезию.

Мы пересекли границу между Танганьикой и Ньясалендом и поехали вдоль западного берега озера Ньяса, которое теперь называется Малави. Мне стало так плохо, что я просила Берти оставить меня на обочине умирать! Мы приближались к городу Лилонгве, и муж отвез меня в больницу. Инъекции морфия принесли некоторое облегчение. На машине я больше ехать не могла, и поэтому Берти с детьми без меня отправились в Блантайр, до которого было 400 километров. Потом родственник помог мне добраться до них самолетом. Из Блантайра я вылетела в Солсбери, а Берти с детьми доехали до дома на машине.

Приехав в Солсбери, к нашей дочери Полин и ее мужу, мы вздохнули с облегчением. В 1963 году родился наш последний ребенок, Эндрю. У него был коллапс легкого. Думали, что он не выживет, но, к счастью, все обошлось благополучно.